Авторское кино

Прежде чем девушка успела сказать хоть слово, впереди, на склоне холма показались две человеческие фигурки. Первым бравой походкой уверенно шел рослый мужчина в красной куртке с большим рюкзаком на плечах, а за ним ковылял провожающий его старик. Мужчина увидел пару на крыльце и приветливо им помахал.

— Замечательно. Вот и Арман подоспел, — радостно сказал режиссер.

Молодой мужчина в красной куртке, почесав затылок, посмотрел на старика Ежи, который остановился, как вкопанный, у каменной изгороди, пожал ему на прощание руку и в одиночку прошествовал к крыльцу.

— Лукаш, Корнелия, мое почтение! — актер скинул с широких плеч рюкзак и поправил рукой закрученные вверх тоненькие усы. — Арман Гаракян к вашим услугам! Ах, что за чудесное место! Жаль что не сезон, а то бы я прихватил свои горные лыжи!

— Через полчаса начинаем работать, Арман, — промурлыкал режиссер.

— Конечно! Твой нетерпеливый гений уже рвется в бой! Да?

Не дождавшись ответа, актер окинул фигуру Корнелии жадным взглядом и, громко топая, скрылся в доме. За входной дверью тут же послышались радостные возгласы и приветствия. А через полчаса началась работа над фильмом.

Ближе к вечеру со съемочной группой стали случаться странные неприятности. Сначала, прямо в руках у Влада, видеокамера взорвалась снопом искр. Оператор громко выругался и, схватившись за руку, отскочил назад, снеся под болезненный стон осветителя приставленные к стене светодиодные панели и микрофон — «пушку». После, у Корнелии и Армана перестали работать спрятанные под одеждой микрофоны-петлички, а у Габи пропала сумка с косметикой. Режиссер Лукаш Чермак снимал все происходящее на камеру и, прохаживаясь по коридору первого этажа, не стесняясь в выражениях, ругался, что так и не успел доделать сцену с очень важным диалогом до темноты. Вечером, когда Корнелии показалось, что съемки отложены до утра, муж увел ее на кухню и посадил на стол перед собой. Режиссер долго всматривался в лицо супруги, нервно барабаня пальцами по деревянной поверхности, а затем заговорил елейным голосом:

— Дорогая, я когда-нибудь обидел тебя словом или делом?

— Что ты, Лукаш! — ужаснулась девушка. — Конечно нет! Я очень благодарна за твое доброе ко мне отношение.

— А доказать это можешь?

— Опять?

— Да. Опять.

— Как тогда, когда ты попросил стерпеть настоящую пощечину или есть землю для хорошего кадра?

— Да. Ты выполнишь просьбу мужа, который тебя никогда не обижал?

— Конечно…

— О чем бы я не попросил?

— Да.

Лукаш кивнул и заговорил снова. По мере того, как Корнелия узнавала, чего хочет от нее муж, ее глаза все больше и больше округлялись от ужаса. Не в силах на него смотреть, потрясенная, она только кивала, наблюдая за своими дрожащими руками. После, девушка тенью ушла с кухни и рухнула на грязный диван в гостиной. Перед ней присела Габи и принялась ловко наносить макияж.

— Я предупреждала, что он одержим, говорила, что он опасен — с болью в голосе прошептала Габи.

— Так ты все знаешь?

— Двадцать минут назад Лукаш сообщил мне, что будет съемка этой сцены….

— Какой ужас! — Корнелия закрыла лицо руками. — Я не смогу!

— Корнелия, — Габи помрачнела еще больше, — я должна тебе сказать что-то очень важное…

— Начинаем! — нервно крикнул Лукаш Чермак, залетев в комнату.

Следом за режиссером в комнату вошли оператор, звукорежиссер и осветитель. Все они были мрачными и немногословными. Через пять минут пространство гостиной было обустроено для съемок. На крыльце тихо загудел генератор, и световые панели залили комнату матовым светом.

— Лукаш, — губы Корнелии задрожали, — обязательно, чтобы все это было по-настоящему?

— Я тебе уже все объяснил, дорогая. В моем кино должны быть только подлинные эмоции. Только так я добьюсь совершенства.

— Как я должна…реагировать?

— Искренне. Только искренне.

После команды «мотор» Корнелия скинула с себя вельветовый халат и обнаженная подошла к дивану у камина. Стараясь не смотреть на съемочную группу, девушка медленно улеглась на грязную обивку. Прикусив дрожащие губы, она смотрела только в потолок. Прозвучала команда «мотор», и пол гостиной комнаты заскрипел. Корнелия лежала и считала каждый шаг мужчины, который не спеша приближался к ней. Арман зашел в кадр и посмотрел на ожидающую его девушку. Корнелия, преодолевая себя, посмотрела на актера и тут же снова отвела глаза. Он провел рукой по ее бедру, и девушка почувствовала как по коже пробегают мурашки. Она старалась внушить себе, что тому виной холод, но на самом деле знала, что ее тело предательски отзывается на прикосновения чужого сердцу мужчины. А режиссер Лукаш Чермак стоял тенью за спиной оператора и беспристрастно снимал эпизод на свою личную камеру. Сорок минут, за которые была отснята эта чрезмерно реалистичная пастельная сцена, показались Корнелии целой мучительной вечностью…