Автостопом по Индонезии и к папуасам

Жаль, конечно, что нет дорог. Хотелось бы верить, что они имеются – уж на столь многих картах они нарисованы. Но, возможно, картографическое ведомство получает сведения о дорогах не напрямую на местности, а от дорожного ведомства. А то, получая государственные средства на строительство дорог на Новой Гвинее, Калимантане и других далеких островах, просто разворовывает деньги, прокладывает трассы только на бумаге. Да, надо будет перепроверить.

Сфотографировать пакистанцев не удалось – они, как особо соблюдающие граждане, напомнили мне, что ислам (и другие святые религии) не одобряют изображений. Мне деликатно об этом сообщили, и я убрал фотоаппарат. А так совершенно нормальные, открытые люди, без заскоков и лишних советов, весёлые. Легли спать уже очень поздно – я в своей сетчатой палатке, пакистанцы в подобных сооружениях – под антималярийными сетчатыми пологами. Тофи Ахмад, переводчик, тоже устроился спать в этой мечети, завернувшись в какое-то одеяло.

Жизнь в Соронге

Перед рассветом встали, помолились, один из пакистанцев прочитал проповедь двум десяткам собравшихся местных жителей (переводил Тофи Ахмад), позавтракали и заново уснули – было только шесть утра и моросил дождь. Потом опять проснулись. В мечети начались какие-то торжественные приготовления, пришли разнаряженные люди, дети, женщины. Оказалось, будет отмечаться Мавлид – день рождения Пророка Мухаммада (на Яве его уже отмечали, но мне кажется, что там было преждевременно). Снова провели лекцию, всем присутствующим выдали продовольственный набор – сладости и рис, завёрнутые в банановые листы. Потом пакистанцы засобирались в порт – сегодня ожидался пароходик в островной посёлок Вайгео. Сперва меня тоже хотели заманить – и я согласился, такая интересная компания и на остров тоже хотелось – потом выяснилось, что судно очень маленькое и билеты на него все уже раскуплены. Пакистанцы ехали за свой счёт, на пароходы не вписывались. Кто-то из местных жителей отвёз меня в главную мечеть, откуда я пришёл вчера, а пакистанцев – на пристань. Больше я их не видел, только слышал легенды о них в каждом населённом пункте. Те, кто впервые видели меня и мою бороду, поначалу думали, что я тоже пакистанец из этой бригады.

Впоследствии узналось, что в Соронге – небольшом по населению, но длинном посёлке – имеется шестьдесят три мечети. Многие сорончане целыми неделями и месяцами не занимаются никакой производственной деятельностью, а только духовной – ходят из одной мечети в другую, и ночуют в них же, и проповедуют ислам другим мусульманам – «делают давват». В каждой из мечетей, что я посетил, стояли сумки, рюкзаки, чемоданы разных давватчиков, а если прийти утром (с семи утра до полудня) – то можно найти и палатки, навесы или просто одеяла, в которых спят местные проповедники. Также они ходят по окружающим деревням и посёлкам, плавают в соседние города (у кого есть время и средства). Другие же приплывают в Соронг с Явы и других островов. Если предположить, что в Соронге живёт пятьдесят тысяч жителей, причём половина из них – мусульмане (тысяч 25), – то не меньше одного процента людей (250 человек на город или даже больше) заняты давватом. Интересно, что они никак не воздействуют на аборигенов, «оранч асли». Никто не стоит на площади с проповедью, никто не раздаёт журналы типа «Пробудитесь» или листовки, весь давват проходит строго в кругу уже уверовавших. Не знаю, отчего – или они сами выбирают путь наименьшего сопротивления, или же местными законами запрещено перетягивать граждан из одной религии в другую.

Выражение «оранч асли» («оранг асли», «орандж асли») можно перевести как «настоящие люди», или точнее «люди происходящие» (имеется ввиду – отсюда, из этой местности). «Orang asli di sini» – «человек местный, происходящий отсюда», абориген. Кстати, однокоренное слово «Орангутан» означает «Orang hutan» – «человек лесной», обезьяна.

Кроме мусульман и христиан, в Индонезии есть буддисты и индуисты, и только эти четыре конфессии признаны государством. В Соронге буддистов и индуистов я не видел. Однако, вероятно, существует закон «о свободе вероисповеданий» – о том, что человек каждой из четырёх религий может отправить свои духовные нужды в каждом городе Индонезии. Поэтому, например, в Соронге стоит новая, шикарная, никем не посещаемая, многоэтажная китайская пагода (закрытая на замỏк), а потом я нашёл и буддийский храм-дацан типового образца, охраняемый сторожем-папуасом с сигаретою. Позднее в Джайпуре (столице острова) обнаружились и буддийский, и индуистский храмы – тоже почти непосещаемые, но зато свобода религии в каждой провинции. (В пределах района или села этот принцип не действует – слишком дорого ставить все четыре храма в каждой деревне.)