Аз грешный…

Натурализованный швед хмурился, но молчал. Не мог же он прямо посоветовать своему тёзке пойти с повинной к послу Леонтьеву. А именно это имел он в виду, говоря о покаянии.

– Человек – он от природы блудлив, и во всём виновата плоть наша, – поучал мастер Григорий. – Но для того Создатель и вдохнул в нашу плоть душу, чтобы мы побеждали плотские искушения. Для того, кто оступился, соблазнился, Он оставил лазейку – покаяние.

– Ага, не покаявшись – не согрешишь! – саркастически заметил Гришка. – Выходит, греши, сколько тебе угодно, всё одно прощение обеспечено?

– Для того, кто так рассуждает, никакого прощения Всемогущий не придумал. Грех так думать.

Такие споры велись до бесконечности, пока Григорий не спохватывался и не уходил по своим делам. Гришка же шёл «считать» кабаки дальше. Однажды он бесцельно гулял по городу и, «считая» один кабак за другим, забрёл к южной таможне Старого Города. Наступала осень, листья на деревьях пожелтели, но ещё не падали, и весь Стокгольм пребывал в золотистом наряде. Гришка всего этого не видел и не замечал. Трещала-разламывалась, несмотря на опохмёлку, голова, и он, слегка пошатываясь, брёл наугад, пока не упёрся в плотную толпу. Людская масса беспокойно колыхалась, над головами летал неясный монотонный ропот, и в воздухе вокруг было что-то жутковатое и мрачное, словно перед грозой.

– Что тут делается? – заплетающимся языком спросил он одноногого солдата, стоявшего поодаль.

– Ждут казни, – равнодушно ответил тот, подскакивая с помощью костылей и поправляя целую ногу.

– Кого казнить-то собираются? – поинтересовался Гришка.

– Говорят, какого-то офицера, который будто бы изменил короне и доставлял русским военные сведения.

Котошихин вздрогнул, словно молнией поражённый.

– А ты, господин, я вижу, иностранец? – спросил солдат.

– Поляк, – ответил Гришка.

– Поляк? Видали мы вас и били! – гордо сказал инвалид и выпрямился, словно на параде.

– И где же ты ногу-то потерял? – спросил Гришка.

– Под Ригой. Делали вылазку против московитов, попал под ядро. Русские хорошо дерутся, но мы их побили. Да… Против шведского солдата в бою никто не устоит.

– Я слыхал, что шведскому войску под Ригой помогли немецкие ландскнехты, изменившие русскому царю, – сказал Котошихин, почему-то обиженный заявлением шведа.

– Так мы все равно бы победили и без немцев, – упорствовал солдат. – А изменников короля надо казнить, чтоб другим неповадно было.

– Без изменников никак не возможно, – возразил Котошихин. – Ни одно государство, в том числе и шведское, не может обойтись без своих людей в стане врага.

– Может быть, – спокойно ответил швед, – но я люблю честный бой и не люблю предателей. – Он презрительно сплюнул Гришке под ноги. – Всех их надо повесить. И своих и чужих.

Первым желанием Котошихина было осадить солдата и показать ему, что он не прав, что изменники – это такие же люди, как и все. Виноваты обстоятельства: одному они благоприятствуют, и человек идёт по жизни, словно на масленичном гулянье, а другому жизнь никак не даётся, только плюёт в морду и роет одну яму за другой. Но в это время толпа вздрогнула, заволновалась, и солдат, ловко орудуя костылями, врезался в неё, пытаясь пробить себе дорогу. Котошихин инстинктивно ринулся за ним. Толпа шикала на них, кричала, плевалась, толкалась и не пускала – каждый пропущенный вперёд зритель лишал остальных удобного ракурса для наблюдения.

Но солдат был непреклонен и, не обращая внимания, упорно продвигался вперёд. Котошихин подпихивал его сзади, и скоро они очутились в первом ряду, которые были заполнены в основном женщинами, детьми и инвалидами войны. Солдат потерял в схватке свою треугольную шляпу, но был доволен: прямо перед ним в каких-то десяти метрах находился деревянный помост, на котором стояла большая деревянная колода с воткнутым в неё огромным топором на длинной рукоятке. Жидкое оцепление из солдат во главе с капитаном-немцем разделяло толпу от места казни.

Котошихину было не в первой присутствовать при казни преступников – Москва предоставляла для этого достаточно много случаев. Чуть ли не каждый день на плаху Красной площади поднимались воры, разбойники, бунтовщики, убийцы, еретики, растлители. Казни собирали много любопытных, они всегда происходили при огромном стечении народа. Каждому, независимо от пола, возраста, социального положения и образования, хотелось посмотреть, как будет вести себя приговоренный за несколько минут до смерти, как справится со своей работой палач и что способно испытать человеческое тело при воздействии на него кнутом, топором, колесом или верёвкой. Не обходились эти жуткие зрелища и без детей – родители в целях назидания сами приводили их посмотреть на то, что может ожидать каждого из них, если сбиться с панталыка и не слушать Бога, государя, хозяина или родителей.