Аз грешный…

– Что нам гадать? Свеи запросили мира, потому что не сдюжили против нас. Вона в Польше – они тоже замирились с королём Казимиром. Что ж нам теперь – помирать на этой гиблой земле? – гудел низким трубным басом князь Иван. – Сидим который год по уши в грязи, жрать войску нечего, а ты всё кормишь нас обещаниями. Вот погоди, мол, я всё разузнаю, тогда, дескать, и сядем за стол с Горном и подпишем докончание на наших условиях.

– А как же иначе? У свеев теперь после мира с поляками развязались руки. Им бы нажать на нас всеми силами, а они вон просят мира. С чего бы это? С одной стороны, понятно: Ливонию-то он от Яна Казимира получил, да не всю – часть её под нами ещё значится. С чего же Бенгт Горн не желает отвоёвывать её у нас? Вот то-то! Надобно бы узнать, какие такие причины подвигли шведского короля на мирное докончание с нами. Никак, он опять с датчанами заспорил али с Ганзой. Значит, надо учинить нам по этому делу сыск. А ты что думаешь: сыск учинить на чужой земле – это просто? – кричал Нащокин. – Взялся бы сам да и сыскал, что задумали свеи! Ан нет, куда уж нам, мы, князья Прозоровские, этому не обучены! Нам бы вот пузо чесать на печи и есть калачи!

– Ты князей Прозоровских не тронь! – возмутился главный посол и воевода. – Мы происходим от самых рюриковых истоков, а твой род – татарский, пришлый. Вы люди новые, и мы вас били и бить будем.

Прозоровский хотел было упрекнуть окольничего, что у того и борода слишком жидкая, чтобы тягаться с Прозоровскими, но смолчал.17

– Нашёл, чем похваляться! Ежли вникнуть, так вы хуже самих татар! Нам известно, чем прославился твой благоверный родитель. Метался между тушинским вором и королём Сигизмундом, не зная, к кому примкнуть. А мой приснопамятный родитель – да упокоит Господь его душу – служил сперва князю Михаилу Васильевичу Скопину-Шуйскому, а потом воевал в ополчении князя Пожарского! Вот так-то! Теперь рассуди, кто из нас более русский! А бить нас, Нащокиных, негоже. Бей лучше свеев. Что ж ты не бьёшь их? Кишка тонка?

Царские посланники наскакивали друг на друга, как петухи, и, вероятно, дело дошло бы до рукоприкладства, если бы не раздавшийся за окном звук трубы. Шведы устали ждать и напоминали о своём присутствии. Это отрезвило Нащокина и Прозоровского, красные и взмокшие от гнева и тёплых шуб, они отпрянули в стороны.

– Гришка, ты здеся? – спросил Афанасий Лаврентьевич.

– Здесь я, ваша милость. – Котошихин полностью вошёл в избу.

– Зови свеев. Будешь записывать. Садись, князь, на красное место, да причеши волоса-то свои растрепавшиеся.

Прозоровский бросил гневный взгляд в сторону окольничего, но смолчал. Поправив руками волосы на голове, он водрузил на неё высокую шапку и с важным видом уселся за стол. Ордын-Нащокин сел поодаль от него. Гришка, пригласив шведов взойти в помещение, встал за их спины и приготовился переводить. В углу, за отдельным столом, устроился писарь.

Глава шведской делегации, богато одетый мужчина лет сорока приятной наружности, не замедлил воспользоваться приглашением и с церемонным поклоном, размахивая перед собой чёрной шляпой с перьями, приблизился к послам. Те обозначили приветствие шведу еле заметными кивками головы.

– Специальный посланник его величества короля Карла Десятого комиссар Адольф Эберс, – громко представился он русским.

– Рады видеть шведских гостей. Думается, нам нет необходимости называть наши имена, – сказал Ордын-Нащокин, поднимаясь с места. – Ты согласен, князь? – Прозоровский важно закивал головой. – Наши имена вам вельми известны.

– Это так, боярин Ордин-Нашчёкин. – Швед заулыбался. – За эти два года мы друг друга узнали.

– Как здоровье короля Карла Десятого? – поинтересовался Нащокин. – Как поживает воевода Бенгт Горн?

– Благодарю вас, боярин, его королевское величество находится в здравии. Господин главнокомандующий генерал Горн тоже на здоровье не жалуется.

– Вот и хорошо, наш государь кланяется вашему королю. Передайте привет и генералу Горну. Сказывай, с чем изволили прибыть, господин комиссар?

– Я привёз вам мирные предложения короля Швеции, – торжественно провозгласил швед.

– Это для нас большая радость, господин комиссар, миру мы завсегда рады. Только интересуемся, в чём суть ваши предложения.

– Да, скажи нам, комиссар, что предлагает Великому государю король Свеев, – вставил молчавший до сих пор Прозоровский.

– Я изложу их пока устно, господа послы. Если царь московский их одобрит, мы могли бы приступить немедленно к делу. Итак, король наш благословенный Карл Десятый желает заключить со своим московским братом мир на следующих условиях: все завоёванные в Ливонии города возвращаются шведской короне, а в остальном мы будем придерживаться условий и положений Столбовского мира.