Азиатская книга

В десять часов вечера, как обычно, Сима и Мохсен засобираются домой, а мы с Мехди останемся сидеть у нас на веранде, поднимая тосты за все хорошее и против всего плохого. «И как это в вас столько влезает?» — удивляется Мохсен. Они с Симой, поборники здорового образа жизни, лишнего не выпьют. А если и выпьют, все равно встанут в четыре часа утра заниматься спортом. Железные люди. Он сосудистый хирург, она нейробиолог. Оба — в отменной форме, следят за собой. Одеты с иголочки, как свойственно иранцам нашего поколения. Ослепительно красивая пара. Они запросто могли бы работать фотомоделями, а их дом, в котором всегда поддерживается идеальный порядок, можно фотографировать для каталога «Люксовый дизайн интерьеров». Детей у них нет. Причина или следствие? Как соотносится бездетность с их эталонным укладом жизни, где все — карьера, здоровье, дом, общение, культурные интересы — пребывает в непоколебимой гармонии и ни минуты не тратится попусту? В любом случае они, кажется, вполне счастливы.

Когда наш совместный досуг не занят поглощением вечерних «ахбар», Сима любит играть в «мафию», обсуждать книги, спорить, кто — русские или иранцы — изобрел самовар и салат оливье, рассказывать смешные истории из своего тегеранского детства, и это детство, школа и двор в ее пересказе выглядят абсолютно узнаваемыми. Жизнь, в которую не вернуться. Ее родители, как и родители Мохсена, до сих пор живут в Тегеране, но детям-эмигрантам туда нельзя. Дядя Мохсена — известный оппозиционер — недавно получил политическое убежище в Германии, и с тех пор отца Мохсена уже несколько раз вызывали на допросы. Всякий раз ему приходится объяснять им, что он, в отличие от брата, политикой не занимается.

— Вообще-то он довольно известный в Тегеране хирург. Может, поэтому его дергать дергают, но всерьез пока что не взялись. Хорошие хирурги на дороге не валяются. Если всех пересажать, кто тебя лечить будет?

— Но ведь эта бронь, насколько я понимаю, работает до поры до времени? — спрашивает нейрохирург Джек.

— Ты, как всегда, все правильно понял, — кивает Мохсен.

Джек — единственный в нашей компании урожденный американец. Родом из Алабамы. До того как поступить в мединститут, он окончил факультет литературоведения в Принстоне. Попросту говоря, он сверхчеловек. Мало того что нейрохирург высочайшего класса, так еще и эрудит, книгочей и полиглот, плюс — культурист с бицепсами как у Шварценеггера. Сверхчеловек, но при этом — в доску свой, весельчак-матерщинник. Джек — лучший друг Симы и ее неизменный напарник по исследованиям, соавтор всех ее статей. Вот уже несколько лет они вместе руководят лабораторией, изучающей нейрофизиологию сознания. Иногда кажется, что главный мужчина в жизни Симы — не Мохсен, а Джек, который, впрочем, тоже женат. Мохсен с Джеком вроде бы ладят, а вот Шелли, жена Джека, с Симой — не очень. Для полноты картины надо добавить, что Шелли — американка русского происхождения. Она, разумеется, тоже хирург.

Сверхчеловек Джек не владеет ни русским, ни фарси, зато неплохо знает латынь и чуть-чуть — древнегреческий, а в последнее время учит санскрит, так же усердно, как я — фарси.

— Привет, Алекс, как успехи в фарси?

— Отлично: читаю по слогам, как последний двоечник. А как поживает санскрит?

— Тоже неплохо: читаю бегло и ни хера не понимаю. Но я не сдаюсь, буду учить, пока не выучу.

— Зная тебя, я в этом ни на секунду не сомневаюсь.

Некоторое время назад Сима с Джеком внесли в нашу жизнь два новых проекта: «книжный клуб» и «писательский час». Для последнего у нас отведено время с шести до семи утра ежедневно. Мы встречаемся в зуме, и каждый работает над своим: Сима с Джеком пишут научные статьи и заявки на гранты, а я кропаю прозу по-русски. Книжный же клуб собирается от случая к случаю, в идеале — раз в месяц. Выбор книг эклектичен, как сам Джек: Сенека, Фрейд, Клариси Лиспектор… Но в последнее время выбирает не Джек, а Сима, и мы читаем иранских писательниц. Современная иранская литература прекрасна, а иранская литература, написанная женщинами, — особенно. От Симин Данешвар и Форуг Фаррохзад до Шахрнуш Парсипур, Зои Пирзад и моей любимой Голи Таракки. К счастью, все они переведены на английский, а некоторые и на русский. Недавно я тоже внес лепту в наш список для внеклассного чтения. В книжном клубе Евгении Власенко, на который я подписан с прошлого года, обсуждали документальный роман Азар Нафиси «Читая „Лолиту“ в Тегеране». Профессор литературы Нафиси пишет о том, возможно ли (и уместно ли) продолжать заниматься своим делом в условиях, когда все на глазах рушится и меняется навсегда. Почему бы этой замечательной, на редкость своевременной книге не перекочевать из одного book club в другой, из Тбилиси в пригород Нью-Йорка? В таком перемещении есть что-то духоподъемное и необходимое, особенно сейчас. Зан, зендеги, азади.

* * *