Азиатская книга

Шахрисабз — город, существующий, как и Самарканд, с VIII века до нашей эры, то есть со времен Согдианы и Бактрии. Древнее название города — Кеш. В эпоху Ахеменидов это был центр зороастризма и один из главных городов согдийской сатрапии. При Александре Македонском он считался цитаделью эллинистической культуры, позже был частью Кушанской империи, поочередно принадлежал государствам неведомых хионитов, кидаритов и эфталитов. Словом, переходящее знамя, гордость нескольких наций, канувших в небытие две тысячи лет назад. Однако настоящую славу Шахрисабзу принес основатель династии Тимуридов, родившийся здесь в 1336 году. С XIV века и до наших дней историческое значение города умещается в одной фразе: Шахрисабз — родина Амира Темура. Эта фраза была единственным, что я услышал от гида, которого Камал с Солижаном наняли на подъезде к городу. Может, это был и не гид вовсе, а просто продавец туристических брошюр? Во всяком случае, он с важным видом сел к нам в машину, принял деньги, которые всучил ему Камал (мои попытки заплатить были, как всегда, отвергнуты), доехал с нами к Аксараю и там препоручил своему коллеге, у которого в руках были такие же брошюрки. Толку от этих guidebooks было мало, так как все они были на узбекском языке. Да и сами эти экскурсоводы говорили почти исключительно по-узбекски. Солижан честно старался переводить на английский, но то ли его английского не хватало для адекватного перевода, то ли и переводить-то было нечего… Как бы то ни было, дальше фразы «Шахрисабз — родина Амира Темура» дело не пошло. Все же гид номер два был несколько многословней, чем его предшественник. Водя нас по огромному архитектурному комплексу, он, по крайней мере, сообщал названия построек. Выкрикивал их, как выкрикивает пункт назначения водитель маршрутки в любезной моему сердцу Гане. «Аксарай, Аксарай, Аксарай!» Дорут-Тиловат! Дорус-Сиадат! В общем, этого достаточно. Остальное можно погуглить, ловит тут хорошо, 5G. Гугл-акя подсказывает, что мемориальный комплекс Дорут-Тиловат включает в себя мавзолей, где захоронен отец Амира Темура, а в Дорус-Сиадате находится склеп самого Темура (однако мощи Тамерлана давно уже покоятся не здесь, а в мавзолее Гур-Эмир в Самарканде). Но есть источники и помимо гугла. Есть музей с экспонатами разных эпох. Согдианские монеты и сосуды, кольчуга и дубулга[259] времен Тимуридов и даже шатрандж, в который так любил играть Амир Темур. В какой-то момент наступает пресыщение: сколько можно разглядывать древние монеты, если ты не нумизмат? Сколько кувшинов и амфор? Нашему экскурсоводу все по фигу. Он ходит за мной по пятам, ничего не объясняя, и смотрит куда-то в потолок. Как будто он не экскурсовод, а охранник. Зато Камал дотошен. Он не знает ничего про историю, не знает, что нужно делать в музеях, но зато знает про гостеприимство, которое должно проявляться во всем. Знает, что я почетный гость его друзей и что мне вся эта древняя рухлядь интересна. Стало быть, его задача — водить меня по музеям, чтобы мне было приятно. И когда я, подуставший от засилья согдийских амфор, предлагаю закончить осмотр музейной коллекции и перейти к следующему пункту культурной программы, он отвечает ласковым, но настойчивым отказом: нет-нет, в этом музее есть еще три комнаты, которых мы не видели, их обязательно нужно посмотреть.

В отличие от Регистана здесь ничего не отреставрировано, и это производит даже более сильное впечатление. Облупившаяся глазурь куполов и айванов. Первозданная древность. Крепостная стена из булкообразных сырцовых кирпичей, сооруженная еще в эпоху Ахеменидов, как бы сливается с горным рельефом, естественным образом перетекает в него. Огромная территория между полуразрушенными памятниками усажена елками и застроенна павильонами в стиле советского дома отдыха. Эта стилистическая несовместимость — первое, что бросается в глаза. С одной стороны, голубые и песочные купола, точь-в-точь как на картинках из книжки «Сказки Пушкина», которая была у меня в детстве. Шамаханская царица и царь Салтан. Фонтаны, сады, усаженные душистым райхоном; геометрические узоры глазурованных стен повторяются цветочной мозаикой клумб. Бородатые старцы в тюбетейках, спорящие о чем-то в тени чинары, точно средневековые ученые-богословы. А с другой стороны, это архитектура советских пансионатов и памятник Тамерлану в лучших традициях соцреализма. В одной из мечетей мои попутчики опускаются на колени, и Камал произносит длинную молитву, а остальные поворачивают ладони кверху, как принято во время дуа, и делают ополаскивающий жест.