Бааль Шем-Тов. Личность. Чудеса. Легенды. Учение хасидизма

Он и сам признавался в этом. По свидетельству учеников, Бешт часто говаривал: „Все, что я сам внес нового в область религии, или что заимствовал от других — все это хранится глубоко в моем сердце и ведомо лишь одному Б-гу; все же то, что я проповедовал людям, составляет только ничтожный остаток, невольно вылившийся из вместилища моего духа, как выливается малая часть воды из сосуда, наполненного через край“.

Это — очень характерное выражение. Бешт, действительно, всегда говорил от избытка чувств и мыслей, и от избытка же их не мог говорить систематически, формулировать ясно, more geometrico. Он был из тех людей, у которых мысль сильнее, интенсивнее слова, которых лексикон слишком 6еден для выражения их понятий; такие люди обыкновенно, при высокой искренности убеждения, считают профанацией излагать свои мысли письменно, ибо боятся ослабить, обесцветить эти заветные мысли несоответствующими выражениями. По этой же причине и Бешт не записывала своих мыслей, и не только сам не записывал, но даже выражал неудовольствие, когда другие их записывали, как о том передает его биограф»[188].

Это, безусловно, в целом верное наблюдение. Хотя, судя по письмам Бешта, он свободно владел пером и, безусловно, если бы посчитал нужным вполне мог бы написать книгу. Но одновременно он, видимо, и остро чувствовал, что при перенесении мысли на бумагу неминуемо возникает дополнительное искажение.

Тем, чем был р. Хаим Виталь для Аризаля, для Бешта стали его ближайшие ученики и сподвижники. Прежде всего, безусловно, р. Яаков-Йосеф Коген (1710–1784), оставивший нам книгу «Толдот Яков-Йосеф», содержащую изречения Бешта по самым различным аспектам Торы. Но не меньшее значение имеют и множество сборников изречений Бешта и историй из его жизни, записанные со слов ближайших учеников, из которых в итоге из них вырисовывается вполне целостная концепция мировоззрения Бешта.

Краеугольным камнем этой концепции является представление о том, что Б-г — единственная реальность, и наш мир, как и все остальные миры — лишь одно из бесчисленных проявлений Творца, который — Всё и во Всём.

Вот как излагается суть учения Бешта в давней статье Т. Б. Глейкимана «О каббале и хасидизме»: «Учение Бешта проникнуто своеобразным религиозным пантеизмом, в котором слышны отзвуки каббалы. Он учит, что Б-г во всем и везде. Стих пророка Исайи: „божией славой полна вся земля“ нужно понимать так, что божество воплощается в каждом проявлении мира. Но Б-г остается невидимым, потому что он скрывается за множеством преград, одеяний и покровов (mechizot, libushim wekisium), но сами покровы неотделимы от божества, как неотделима кожа оленя от него самого…

…Но если божество проявляется в мире, то отсюда еще не следует, что Б-г и мир равнозначные понятия. Мир все же является созданием Б-га. Отношение Б-га к миру есть отношение творца к творению. Но хасидизм в этом направлении идет еще дальше. Б-г есть своеобразный творец, мир — своеобразное творение. Творение рук человеческих может быть отделимо от создавшего его мастера, между тем, мир есть творение, существование которого неотделимо и вечно зависимо от творца. Поэтому уничтожение связи между Б-гом и миром повергло бы последний в хаос и разрушение. Но раз мир находится в вечной зависимости от Б-га, то это означает, что мир не только создан, но и создается, но и воссоздается, что Б-г вечно и беспрерывно создает, одухотворяет и поддерживает все существующее.

Какое же практическое значение имеет учение Бешта об отношении Б-га к миру? Если Б-г проявляется в мире, то мир есть воплощение божества. Если же мир есть воплощение божества, то в мире нет ничего низкого. Низкое есть только низшая ступень высшего. Зло есть только низшее состояние добра… Утопающий в грехах — не отверженный парий, как полагали ученые раввины, а человек, в котором проявляется божество… Поэтому к каждому человеку нужно относиться как к праведнику. „Ни один человек, — гласило одного из его изречений, — не падает так низко, чтобы не быть в состоянии подняться до Б-га“.

Здесь мы имеем основные черты хасидизма, из которых вытекают его практические лозунги. „Нет безусловного зла, — говорит он, — ибо зло есть также добро, только оно — низшая ступень совершенного добра. Добро и зло не в Б-ге, а в человеческих поступках. Когда зло причиняет добро, оно служит последнему как бы фундаментом, и таким образом, само становится добром“.

Цель человека — соединение с Б-гом (Dwikot), когда человек теряет сознание своего индивидуального существования (Betul hajesh)…»[189]

Дубнов излагает учение Бешта, делая особый акцент на различии между религиозным и философским пантеизмом. Причем излагает с присущим ему блеском, заслуживающим того, чтобы это отрывок из его «Истории хасидизма» был приведена целиком: