Бабье лето в декабре

Для Симы «ресторан» был чем-то несусветным и невероятным. Когда наградили ее медалью ВДНХ, устраивал райисполком банкет. Вроде в ресторане… А может, это столовая была. Музыка играла. И Симу там нарасхват приглашали танцевать. И тот секретарь райкома сказал, как ему было приятно прикалывать медаль на ее груди.

Наверное, все-таки в столовой они танцевали.

Стуча дверцами шифоньера, Сима доставала платья, прикладывала: «Годится? Нет? А вот это? Витя качал головой.

– Не проходит. Старомодно, летнее, – безжалостно отметал он. Откуда он все знал?

Наконец он сам схватил костюм, надеть который она не решилась ни разу. Купить храбрости хватило, а вот когда и где показаться в нем – проблема. В этом костюме у нее груди так и выпирали наружу, на юбке разрезы до бедра, вся нога на обозрение. Валентин захохотал, ногами затопал, когда она, виляя бедрами, прошлась перед ним в обнове.

– Ну шалава ты в этом. Все, как на подносе. Продай-ка Лидке. Для нее сойдет, а тут чего только не подумаешь.

Все знали, что Лидка такая, а Сима-то мужняя жена.

Витя, заставив Симу надеть этот костюм, восхищено пропел:

– Кто прекрасней всех на свете? Ты в колготках «голден леди»! Все выпадут в осадок, – и, достав дезодорант, попрыскал на Симу. – Вот только курточка подкачала, а так все будут в отпаде.

Прежде чем выйти на улицу, Сима выглянула в окно и обмерла: против ее окон на бревнах сидели и курили Саня Рябчик, Петька Караулов и Володька Терпигорев, известные содомские ханыги. Теперь разнесут по селу, что Витя Сказка у нее обретался. Валентину так все разрисуют, что тот на стену полезет. Начнет кричать: колись, колись, что у тебя с Витькой Сказкой было?

– Нет, я не выйду и не поеду никуда, – уперлась Сима.

– Не дрейфь! Все будет о кей, , – сказал Витя и, открывая ворота ограды, крикнул, – Чо, мужики, шарики за ролики заскочили?

– Заскочили, надо бы остаканиться. Дай на опохмел тридцаточку, Виктор Иванович, – просипел Караулов.

– Займите у Березовского. У него денег куры не клюют – ответил Витя. – А я каждую копеечку считаю. Впрочем, сейчас у заместителя спрошу, – и крикнул, подходя к окошку:

– Серафима Иннокентьевна, вот люди страдают. Вы как заместитель мой, может, пожалеете земляков? Видел я у вас там в бутылке.

Сима подала пол-литровку со вчерашними опивками, и мужики, благодаря и криво поулыбываясь, отправились с драгоценной ношей в баню к Сане Рябчику, гадая, в какие заместители взял к себе Симу Банникову Витька Василискин.

Витина машина перегнала ханыг, которые почтительно изогнулись.

Витя, косясь на Симу в зеркальце, повторял:

– Отлично глядишься! Суперзвезда да и только.

В областном центре Бугрянске он оставил машину около магазина «Одежда» и, поигрывая ключом от машины, двинулся прямиком в отдел кожаных пальто.

Сима давно тайно и несбыточно мечтала о кожаном пальто с капюшоном на меху. Но на какие шиши его возьмешь, если денег на хлеб хватает с трудом?!

– Покажите вон то, то и то, – уверенно распорядился Витя. Продавщица забегала, почуяв в нем серьезного покупателя. Млея, Сима надела коричневое кожаное пальто.

– Нет. Это не твое, – сказал уверенно Витя, и она послушно сняла его. А вот серое смотрелось на ней, и лицо в опушке такое миловидное.

– Может это? – растерянно жалобно спросила она, – Только как я расплачусь-то?

– Пусть это тебя не колышет, – сказал Витя. – Но такие у всех. А вот это? – Он ткнул рукой в пальто с каким-то зеленым мехом.

И Сима, нехотя сняв понравившееся ей серое, надела зеленое с зеленым мехом.

Да, это оказалось шикарное и зазвонистое пальто. В нем она смотрелась ярко и броско.

Куртку, еще утром казавшуюся такой модной, а теперь выглядевшую затрапезной, продавщица завернула в бумагу, и в том модном пальто Сима сразу вышла из магазина, чувствуя, что на нее смотрят все и все видят ее красивую и броскую, в шикарной обнове.

Вите хотелось быть щедрым и широким. Не говоря ни слова, он подкатил к парикмахерской и, заведя Симу в сияющий, наполненный ароматами зал, спросил у сидящей на кассе дамы:

– За сорок минут прическу здесь умеют делать?

– Очередь, – ответила та, – качнув головой в сторону ожидающих.

– Без очереди, – шепнул ей Витя, – и положил купюру, кажется рублей 50. Какой богач!

И все завертелось. И все преграды исчезли. Нашлись свободное кресло и мастер, и ожидающие дамы молчали, глядя на Витю с почтением.