Бабочка в табакерке (СИ)

Ну, конечно, я — дура, овца и всё прочее, и при этом Лизонька и «милая моя». Вот хоть бы раз в трезвом виде назвал меня ласковым словом. Хоть бы раз! Нет, даже по имени не зовёт, только «тыкает». Всё внутри у меня затряслось от обиды. Со мной случилась настоящая истерика. Не в силах сдержать себя, я схватила со стола чашку с окурками и отшвырнула в угол. Осколки разлетелись веером, всё вокруг засыпало пеплом. Я уже не могла себя контролировать. Нужно было плакать, чтобы выжать из себя всю боль, всю накопившуюся обиду, и я убежала на самый верх, плюхнулась прямо на пол и плакала, плакала до тех пор, пока не появились маски.

Зал был тёмен. Единственный светильник маленьким кругом освещал подиум. В этом круге света танцевали двое в белых масках с большими тёмными глазами и плачущими ртами. Где-то в глубине зазвенели струны, тихонько подыгрывая непонятному представлению. Кресла в зале были пусты. Мимы умирали на сцене в одиночестве. Потом начался шторм. Ветер сорвал тряпичную крышу балагана, волны накатывали одна за одной. Белые брызги разлетались колкими фонтанами, били в лицо. Вокруг всё ревело и неистовствовало. Не осталось ничего, кроме ужаса. Я же не умею плавать! А даже если бы и умела, в таком хаосе спастись невозможно. Захлёбываясь, я что есть силы барахтаюсь в чёрной воде; превратившись в одну маленькую точку, сознание угасает. Из последних сил вырвавшись на поверхность я завизжала отчаянно: «Рей! Ре-е-ей!». И чёрная пелена начала развеиваться, сознание прояснилось. Я увидела сквозь волны протянутую руку. Кто-то изо всех сил тащил меня на поверхность.

Мы с Реем стоим на высоком помосте, мимо нас походят люди: оборванные и лохматые, с раскрашенными лицами, они кривляются и приплясывают. Яркое солнце заливает светом диковинную процессию. Очень холодно. Мокрая одежда прилипла к телу. Рей обнимает меня за плечи, чтобы стало хоть чуточку теплее. От помоста вдаль уходит дорога. Она катится через цветущие поля до самого горизонта. Оттуда к нам стремительно приближается чёрная точка. Всадник несётся прямо на нас, но чем ближе он становится, тем мутнее картинка. Я вижу только серый туман, он сгущается, и передо мной оказывается стена с вешалками, на которых сохнет моя одежда. Я сижу на диване закутанная в одеяло, рядом, уткнувшись носом в передние лапы, спит кошка Манька. Муж расположился в кресле у стола, сизый дымок от его сигареты заплывает под железный абажур настольной лампы.

***

Всё это время он думал: «Как, ну, как я могу ей рассказать? Тогда я был вдохновлён новыми знаниями. Я загорелся идеей и украсил её мечтой. В первый момент казалось, что мне всё удалось! Увы! Мне не хватило сил удержать созданное. Лишь на краткий миг я увидел творение рук своих, и мир взорвался».

Потом было много жизней. Он не помнил их все. В какую-то из них он рос в небольшом городке небольшого государства, постоянно страдающего от войн с беспокойными жадными соседями и местных междоусобиц. Ещё пацаном он предпочёл ремеслу отца военную стезю и прибился к местному гарнизону. Рей быстро постигал азы военной науки, проявляя недюжинный талант в этом деле, и в скорости, не смотря на своё плебейское происхождение, выбился в мелкие начальники и метил ещё выше. Тут главное, чтобы подвернулась какая-нибудь заварушка, в случае успеха которой такие, как он, могли на многое рассчитывать. И всё было замечательно до тех пор, пока однажды он не встретил Её. Выглядела она совсем не так, как в тот — единственный — миг, но он не мог ошибиться. Всё нутро подсказывало, что это именно та женщина.