Бабочка в табакерке (СИ)

Паломники выстроились вдоль перил диковинной лестницы, толпились меж колонн, обрамляющих площадь перед дворцом, самые удачливые пробрались на террасы первого яруса. Массивные двери, украшенные резьбой и позолотой, медленно отворились. Впереди процессии гарцевал кентавр в золотом набедреннике (или нагруднике — это как посмотреть), с мечом на перевязи и длинным копьём в руках. Он зорко осматривал ряды зрителей, в какой-то момент он взмахнул рукой, словно намереваясь запустить в толпу своё оружие. Все притихли. Стало слышно как шагают по каменным плитам лёгкие кожаные сандалии жриц. Верховная жрица — зрелая статная женщина, тонкие идеальные черты лица, чёрные как смоль волосы и крылья. В одежде нет ни пышности, ни пошлого блеска, есть изящество, сдержанность и одновременно величие. Украшений нет. Только голову венчает резная корона из белого металла, украшенная сверкающими камнями. По бокам от неё две жрицы в белых хитонах, перехваченных широкими кожаными поясами. Они вооружены. У Хильге на перевязи меч, захваченный в бою с Вороном. За ними на расстоянии нескольких шагов следовали остальные жрицы и вся королевская свита. Увидев Хильге, спутники Олешки вдруг взбудоражились.

— Да, это же она, она. Невозможно ошибиться.

— Вы тоже знаете Хильге? — обрадовался Олешка.

— Хильге? Нет, мы не знаем никакого Хильге. Вон та рыжая, это же наша Леночка.

Роман тихонько толкнул локтем свою серьёзную спутницу:

— А по-моему та, которая с белыми крыльями, похожа на девчонку с выпускного курса, с дизайна. Тебе так не кажется?

Девушка присмотрелась.

— Вроде да, похожа. Плохо видно. Но Лена прям копия!

Процессия скрылась за поворотом. Паломники расслабились, зашумели, кое-кто уселся прямо на пол, привалившись спиной к резным колоннам балюстрады. Пока процессия обойдёт весь дворец, пройдёт достаточно времени. Олешка вполне успеет рассказать новым друзьям о том, как попал сюда. И они обсудят то, что Леночка всё-таки не Леночка, а Хильге. Это совершенно ясно, потому что у Олешки есть два знакомых кентавра, один из которых как две капли воды похож на Пашу.

Наконец послышались удары копыт о каменные плиты, и на другой стороне площади показался кентавр. Процессия возвращалась, чтобы вновь скрыться за высокими дверями дворца. Вдруг из толпы наперерез шествию выскочил человек. Блеснуло лезвие клинка, занесённого для удара. Свистнул, рассекая воздух, меч, брызнула кровь, окропив одежды жриц и не успевших отпрянуть зрителей. Голова откатилась к толпе, а тело рухнуло под ноги Верховной жрице. С невозмутимым видом, не опустив даже взгляда, она перешагнула тело и удалилась. Антер на ходу убрала окровавленный меч обратно в ножны. Двери закрылись, издав протяжный медный гул. Налетевший отряд кентавров оттеснил всех, кто находился в этот момент на площади, и погнал куда-то вниз, в подвалы дворца. Спутники Олешки старались во что бы то ни стало удержаться вместе. Роман и Паша обхватили барышень, чтобы толпа не разметала их в стороны. Антон тащил за собой Олешку и как-то ухитрялся не отстать от друзей. Внизу всех согнали в огромный зал, очертаниями напоминающий площадь перед дворцом, но по периметру огороженный решётками. Паломники притихли, все грудились вдоль решёток и с надеждой и страхом смотрели на дверь, ведущую во внутренние покои дворца. Анна ритмично всхлипывала, но плакать не смела. Паша метался вдоль решётки повторяя: «Чёрт! Чёрт!». Антон в который раз охлопывал все карманы — очень хотелось курить. Серьёзная барышня и Роман молча сидели, привалившись спинами к холодной стене. Олешка же стоял у самой решётки, вцепившись в неё побелевшими пальцами, и не мог пошевелиться. Он чувствовал, что сейчас произойдёт нечто, касающееся именно и только его.

Когда всем стало казаться, что ожидание продлится вечно, двери открылись. В центральный коридор вышли два кентавра-стражника. Они пересекли зал по всей длине и встали у выхода. Крылатые женщины с мечами и булавами выстроились вдоль решёток и отогнали от них пленников вглубь помещения. И наконец появился крылатый кентавр. Седые волосы свисали до самого лошадиного торса, синие с проседью крылья волочились по полу. Однако тело его, не прикрытое никакой одеждой кроме кожаного набедреника, выглядело здоровым и крепким. Глаза старика были закрыты. Его сопровождали две жрицы. Кентавр медленно прошёл вдоль одной решётки, в конце коридора развернулся и пошёл обратно вдоль другой. Иногда он останавливался, втягивал ноздрями воздух, поворачивал голову будто прислушиваясь. Все смотрели на него с ожиданием. Паша тихонько простонал: «Наверное, выбирает себе жертву». Кентавр тут же повернулся в его сторону и открыл веки. Глаза его были затянуты серыми бельмами.

— Что скажешь, Давр? Виновны ли эти люди? — спросила одна из жриц.

Давр молчал. Он поворачивал голову так, словно мог видеть через свои бельма, и от этого стало жутко! Но вот голос его загремел под сводами зала:

— Все эти люди невиновны! Мы должны отпустить их.