Бабочка в табакерке (СИ)

— Оставь, Дина. Ничего страшного, я приготовлю новое, — на террасу влетела Хильге. — Не плачь, девочка, ты устала. Иди, поспи, я побуду с ним.

— Но ведь Вы же сутки пробыли в Храме, Вы тоже устали.

— Ничего, я привычная. А он из-за жара не может разделить реальности, так бывает, когда личность начинает осознавать множественность своего бытия. Не волнуйся. Иди, расчеши свои маленькие чудесные крылышки и припудри нос, раз не желаешь спать. Кое-кто с рассвета болтается у ограды и в нетерпении бьёт копытом.

Преподаватель живописи вернулся в мастерскую под конец рабочего дня. Не глядя, по привычке запер дверь на крючок.

— Где мои? Не работают? — прошёл вдоль мольбертов.

Натурщица сидела на подиуме накинув на плечи шёлковый халат. Студенты уже все до единого сбежали.

— Так всё уже. Уроки закончились.

Томный поворот головы, рука, картинно лежащая на обнажённом колене, глубокий взгляд. Столько раз виденный в разных постановках образ стал обволакиваться новым, незнакомым воспоминанием.

— А что же Вы?

Натурщица молча смотрела на преподавателя, а он, понимая, что происходит нечто, выходящее за рамки дозволенного, мучительно пытался это прекратить и не мог. От еле заметного движения плеч шёлк соскользнул на пол. Шаг к подиуму, лишь для того, чтобы подать халат. Мысль «Глупости. Я никогда не отношусь так к натурщицам. Это не профессионально». И он уже стоит на коленях рядом с подиумом обнимая обнажённое тело, прижимаясь горящей щекой к прохладному мраморно-белому плечу. Из разжатого кулака выпадает мятое розовое перо. Её тонкие пальцы в его чёрных с проседью волосах, жилка, пульсирующая под тонкой кожей на шее, раскручивающийся маховик дыхания, одного на двоих.

Вернувшись в осязаемую действительность, мужчина понял, что у него жутко чешется нос. Открыв глаза он увидел, что лежит уткнувшись им в мягкое пушистое крыло партнёрши.

— А ты быстро поправляешься, — мурлыкнула Хильге. — Это хорошо, потому что я должна идти, а Дина устала с тобой возиться, ей надо хорошенько поспать. От всей этой маеты у неё крылья уже полиняли и растут плохо.

— Я не хочу тебя отпускать. Давай уедем вместе.

— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать.

— Ах, как у вас, у жриц, всё сложно, — досадливо вздохнул Рыцарь, — я могу хотя бы проводить тебя до дверей?

Выйдя на балкон, они спугнули молодую парочку. Дина, перевесившись через перила в сад, целовалась с вишнёвым кентавром. Увидев Жрицу и Рыцаря, Холо отпрянул в смущении, и Дина от неожиданности чуть не кувыркнулась вниз. Хильге сдвинула брови, притворно посуровела:

— Холо, ты не слишком торопишь события?

— Разве счастье может быть преждевременным? — с грустью молвил Рыцарь.

========== Глава 14. Делай.что должен, и будь что будет. ==========

Над городом кружит стая птиц: чёрные точки на фоне монотонно серых облаков. Их крики царапают по сердцу. Уныло качают ветвями почти до гола раздетые деревья, им горько от своей наготы, но иначе они не могут. Середина октября. Уже который вечер подряд ужасно болит голова. Не могу поверить, что муж уехал всего полтора месяца назад. Кажется, что его нет целую вечность. Я хочу его настолько сильно и беспрерывно, что к вечеру меня начинает тошнить. Я всегда больше всего хочу именно того, чего сейчас нет. Но такого не случалось ещё со мною никогда! Опять это ожидание! Всю жизнь приходится чего-то ждать, будь оно проклято! Оно так тяжело от того, что сделать ничего нельзя, и узнать ничего нельзя. Я не могу отделаться от мыслей: как там, что там. Я боюсь. Я не могу больше не спать ночью, лежать, вперив глаза в потолок, и снова прислушиваться к шагам на лестнице точно зная, что никто не придёт.

Ветер затих в деревьях, дождь шелестит по крыше,

Где-то в углу, в простенке тихо скребутся мыши.

Тучи так низко повисли, словно в окне застряли.

Чёрным пятном тяжёлым кошка на одеяле.

Я задыхаюсь в постели, что-то должно случиться.

Жалко тревожно кого-то кличет ночная птица.

Что ж тебя нет так долго? Страшно одной средь ночи.

Слушая стоны дома я вспоминаю «Отче…».

В училище заходила Нато. Наконец-то! В последний раз мы виделись вскоре после выпуска. Тогда она была вполне счастлива. Диплом после продолжительных боёв она защитила, имела кое-какой заработок. У неё появился новый парень. За время нашего знакомства я видала Нато всякой: устраивающей пьяную сцену, злой и грубой, весёлой до истерики, решительно боевой. В этот раз она была потухшая, словно её высосали изнутри, оставив одну шкурку.

— Что с тобой?

— Не знаю. У меня всё хорошо.

— Может, это твой новый парень?

— Ну, что ты! Он замечательный, он мне выставку организует и вообще… Правда, я очень счастлива.

— Поцелуй меня.

Какая трогательная нежность.