Бабочка в табакерке (СИ)

«Здесь всё время идёт дождь. Грязь такая, что служебные УАЗики вязнут по самое днище. Тощие коровы пасутся на помойках вместе с бродячими собаками. Зато полно кругом грецких орехов и винограда. Только орехи не вкусные, а от немытого винограда у нас пол отряда дрищет, теперь в сортир заходить так же опасно, как на минное поле. Кормят нас в основном сечкой и килькой в томатном соусе. С каких древних НЗ они извлекают эту дрянь, даже думать не хочется. Может народ и вовсе не от винограда дрищет. Но на рынке здесь можно купить нормальной еды. Иногда удаётся сходить в баню. Баня здесь серная — воняет жутко, но зато бельё хорошо отстирывается. Так вот как-то живём. А во сне мне видится наш дом и двор весь засыпанный снегом. Как вы там без меня живёте? Не скучайте, скоро приеду.»

Невозможно из такого письма понять, что там происходит на самом деле. Там война, а он про виноград… Впрочем, это не так уж важно, главное, что вот оно — письмо, значит жив, здоров. Я стала писать ответ. Моё письмо получилось каким-то бестолковым и нервным.Странно, я люблю и умею писать письма, а тут ничего не выходит. Мои чувства уже не вмещаются в слова. Скорей, скорей бы он вернулся!

***

— Я собираюсь уйти, — Рыцарь сидел на разостланном ложе.

Повязки уже не было, свежий рубец от раны, полученной в бою за Южные Врата, выделялся яркой розовой полосой на смуглой коже. Хильге лежала позади него, накрывшись покрывалом, положив руки под голову.

— Пойдём со мной, — он печально посмотрел на жрицу, провёл рукой по её шее, груди свезя покрывало.

— Нет. Мы уже говорили об этом. Ты же знаешь, нам не суждено быть вместе ни в этой реальности, ни в той. Тебе действительно лучше уехать, мы все уже устали от этого карнавала.

Из парка доносилась нежная мелодия. Холо играл на флейте.

— Хильге, я люблю тебя.

— Любишь или хочешь?

— Разве в нашем случае это не одно и то же?

— Нет. — Хильге вздохнула. — Знаешь, по-моему, оставайся здесь до свадьбы. Кроме тебя у Дины никого нет. Она столько времени прожила с тобой под одной крышей. Ей будет приятно, если к алтарю её поведёт близкий человек.

Рыцарь кивнул.

— Ты стала реже навещать меня. Ты не скучаешь, Хильге?

— Скучаю, но очень много дел. И скоро я совсем перестану бывать у тебя. Рана зажила, у меня нет повода. Не вздыхай. Ты знал, на что идёшь, когда связывался с оручницей.

Мелодия смолкла. Под окном раздался цокот копыт и знакомые голоса. По плитам парковой аллеи гарцевал Таландре шумно приветствуя друзей. Следом за ним к крыльцу чуть прихрамывая подошёл человек. Он был не молод, мешковатая одежда явно с чужого плеча не скрывала его худобы. Огромные голубые глаза на бледном измождённом лице были так широко распахнуты, словно он жаждал вобрать в себя всё, что видел вокруг.

— Не рановато ли гости на свадьбу собираются?

Таландре гоготнул, затряс разноцветной шевелюрой:

— В самый раз! Но если по делу: я привёз вести от Давра. Цитирую дословно: «Не удержишь жизнь в тисках. Ключ созрел внутри цветка. Кхе-кхе, — это не я, это Давр кашляет всё время. — Гостя ласково встречай, косу на две расплетай», и ещё что-то там про кости, я не разобрал, говорю же, он кашляет.

— Ты без клоунады никогда не можешь обойтись? Он передал ещё что-то для меня лично? Чуть позже, — остановила Хильге открывшего было рот кентавра.

— А он ещё Рыцарю велел передать, чтобы не печалился, потому что кровь героев никогда не бывает пролита напрасно. Теперь всё.

Одним взмахом крыльев Хильге перенесла себя через перила балкона вниз. Олешка оказался прямо перед ней, машинально отпрянул назад и упёрся спиной в тёплый бок Таландре. Чуть склонив голову на бок, Хильге всматривалась в Олешку.

— Да, я так и думала. Я узнаю тебя, Путник. Я не зря привела тебя сюда, — и отвернулась к Дине. — Приготовь ему комнату, да и об остальных пора подумать. Скоро, совсем скоро…

Только после этого она сочла возможным удалиться с Таландре вглубь парка, чтобы ещё раз подробно расспросить обо всём, что говорил мудрый Давр.

Утро.Вроде бы сладко спалось Путнику на мягкой пуховой перине, отдохнули отпаренные в отваре ромашки ноги, не скреблась в висках боль, но, вставши, он почувствовал, будто бы сделал это слишком рано. Можно было бы ещё полежать, только радостное нетерпение заставило его покинуть комнату. Путнику предстояло открывать новый мир, который манил его возможностью начать всё с чистого листа.

В большом зале суетились девушки — во всю шла подготовка к свадьбе. Дина стояла на столе, длинное платье цвета серебра, отделанное бирюзой под цвет крыльев, подшивали прямо на ней. Увидев постороннего барышни поняли такой визг, будто к ним ворвался разъярённый хищник или как минимум одна мышь. Олешка опешил и замер на ступеньках не зная, то ли ему бежать обратно в комнату, то ли, проскочив через этот визжащий кагал, удрать прямо в парк. Он так и стоял до тех пор, пока одна из жриц не утащила его за руку в кухню. Оказавшись в безопасности, парень осознал, что видит знакомое лицо.