Бабочки и стрекозы (СИ)

— Зачем бы проститутке нападать на своих клиентов?

— Они с ней плохо обошлись, и она решила отомстить, — сказал Хосок.

— Но, если жива вторая жертва, получается, что она держит их в плену, — сказал Намджун. — Как одинокая женщина смогла бы удерживать троих мужчин?

— Может, ей и не нужны все, — сказала Дженни. — Может, жив кто-то один. — Ей стало казаться, что она единственная точно понимает ее, словно оказалась в ее шкуре. Дженни была уверена во всем, что говорила.

— Тогда где тела? — сказала Джису. — Как она в одиночку смогла бы избавиться от них?

— Даже если и избавилась, — сказал Намджун, — никто не проводил поиски, даже когда жертвы были объявлены погибшими. Поэтому мы подадим прошение на возобновление расследования по делу Ким Тэхена. Первым делом водолазы должны прочесать пролив.

— Как иголка в стоге сена, — бросила Дженни. — Необязательно, что тела в проливе.

========== Она ==========

Я не помню, когда впервые встретила его. Случайно на улице? В кафе? В метро? Я только помню, что он все время ходил с гитарой в чехле, носил ее на спине. А еще у него был рюкзак — он любил только один, черный, спортивный, такой большой, словно в нем его крылья. Крылья, чтобы улететь на небо.

У него была одна сережка в ухе, правом. Тогда все прокалывали уши, это было модно. Он красил волосы и одевался так, как мне совершенно не нравилось. Он — абсолютно не мой тип. Он весь — то, что мне никогда не понравилось бы, будь я в здравом уме. Если бы со мной все было в порядке. Если бы я не потеряла рассудок.

Зачем он мне понадобился? Я и тогда знала, что он мне не нужен; мне не интересна его жизнь, что он думает и как говорит. Я просто не признавалась себе в этом, не поняла это вовремя, когда еще было не поздно спасти нас. Я просто хотела, чтобы он у меня был, как ребенок вдруг хочет игрушку в магазине. Я просто хотела смотреть на него, словно он бабочка в моем альбоме.

Я одинока в своем безумии, а он — такой же сумасшедший. Наверное, поэтому я не отпустила его сразу. Я тогда не думала о последствиях. Мне было только двадцать. Все говорят, что тебе плевать на свою жизнь, когда тебе двадцать. Все думают, что ты слишком мало знаешь в двадцать. Все считают себя умнее тебя.

Я не помню, когда увидела его, но помню, что он был все время потом. Судьба свела нас. Я не виновата, что так часто натыкалась на него. Нам обоим просто не повезло. Не в то время и не в том месте.

Это с самого начала было ошибкой, потому что оказалось, что он меня знал. Он меня знал и давно. Он знал, где я училась и работала, во сколько возвращалась домой и с кем жила. Он знал, где я обедала. С самого начала я была его целью, а не он моей.

— Привет, — сказал он. — Ты оставила шарф на столе, — сказал он, когда я и не думала о том, что намереваюсь сделать.

Я не собиралась узнавать даже его имя, но он был с другом.

— Тэхен, ты идешь? — сказал тот его друг. И я услышала его имя и запомнила, и оно врезалось мне в память, прямо в сердце.

Вся жизнь — словно видео, записанное на кассету, где было что-то записано. Уже сложно разобраться, что к чему.

Не то чтобы я его похитила. Он просто не хотел уходить.

Нельзя сказать, что я его похитила. Я привела его к себе домой, и он остался. Если бы он ушел, когда я велела ему убираться, все было бы по-другому. Это я была его пленницей. Я была пленницей у себя дома. В подвале жил он, но в заточении была я.

Сначала он мне не понравился. Он звал меня на свидание, но я не соглашалась, и мы просто тусовались в загородном доме моих родителей. Лишь я, он и куча левых друзей. Все любили этот загородный дом.

Он мне не нравился, потому что он был странным. И не мило странным, а пугающе странным. Ненормально странным. Обычные люди обходят таких стороной. Если у них все в порядке с головой.

Однажды, когда все уже почти разошлись, и остались только мы вдвоем, он сказал:

— Слушай, а ты слышала, что можно поймать кайф, если душить себя?

— Что? — Я никогда о таком не слышала и не хотела бы услышать. Ни сейчас, ни когда-либо. — Только не говори, что ты пробовал.

А он ничего не ответил, и, когда я повернулась посмотреть на него, было уже поздно — его руки схватили мою шею. Руки теплые, мягкие. На пол полетела ваза с цветами, пепельница, стакан. Я хотела нащупать что-нибудь на тумбочке, чтобы ударить его по голове, но все упало, а за моей спиной была стена. Он смотрел мне прямо в глаза, а я смотрела в глаза ему. У него было странное лицо, будто он даже не понимал, что происходит, или находился сейчас в другом месте. Когда с полки все упало, я взялась за его руки, но сил отпираться не было. Я просто положила их сверху. Он был сильнее меня. Всегда. Хоть победила и я.

Я действительно мысленно попрощалась с жизнью, когда потемнело в глазах, и я перестала чувствовать ноги. Когда я сползла на пол, он вдруг отпустил меня, сел передо мной на колени и сказал:

— Ну? И как тебе?