Бабочки и стрекозы (СИ)

Даже тогда у меня побежали мурашки, но я не сразу поняла, почему. Я подумала, это трепет. Это жалость. Это чувство собственной важности. Кто-то хотел быть со мной.

Я не подумала, что это странно. Я не подумала, что это ужасающе странно, что он выяснил, где я обедаю. Что он знал, что я постоянно забываю мелкие предметы на столе. Он знал, во сколько я там бываю, и пришел, чтобы будто бы специально попасться мне на глаза. Он даже взял с собой друга, чтобы не выглядеть таким жалким.

Он взял с собой друга, особо ничего не планируя, и я даже не запомнила его лица. Я не могла даже сказать, какой он был расы. Вот, насколько я его не запомнила. Я даже не посмотрела в его сторону. Но, если ты кого-то не запомнил, это не значит, что тебя не запомнили тоже.

========== Он ==========

С самого начала все пошло не так, как я запланировал.

Вообще-то она должна была внушать отвращение. Она должна была оказаться мерзкой, уродливой, дурно пахнущей. У нее дома должна была быть грязь и разруха. Она должна была сквернословить и плеваться. Ведь она моя похитительница, и она не должна мне нравиться.

Но у нее дома чисто. И не просто чисто, как в киношных декорациях, а уютно чисто, по-домашнему. Хочется жить здесь. Пахнет апельсинами и корицей — ароматизаторы, — но не навязчиво, быстро привыкаешь. Она всегда поддерживает свой дом в идеальном состоянии, ведь это ее крепость. Даже имя у нее было идеальное — Розэ. Волосы мягкие, как бархат, — когда она наклоняется, они падают мне на лицо, плечи, руки. И пахнут всегда духами — одновременно и сложными, и легкими, — и шампунем. У нее всегда теплые руки — или просто мои ледяные. Хочется держать их все время и перебирать пальцы.

Но нельзя. К ней абсолютно нельзя приближаться. Она не пускает. Она — как испуганный олень, убегает каждый раз, когда я пытаюсь. Она — как бабочка. Сожмешь слишком сильно и убьешь, но, если отпустишь, она улетит. Поэтому остается одно — сохранить ее в альбом.

Я не был в плену в буквальном смысле. Меня не привязали к кровати, не морили голодом и не пытали. И, вообще-то, она не держала меня взаперти.

— Я же не угрожаю тебе оружием, — говорила она.

— Ты можешь идти, — говорила она, — когда захочешь.

— Уходи! — кричала она.

Только я не хотел.

Я не то чтобы был пленником. Я просто пришел к ней домой, а потом там остался. В плену была она. И она, как и полагается, пыталась сбежать. Она сбегала, как бунтующий подросток, звонила в полицию, а однажды даже подожгла свой дом. Но ничего не вышло. Мы просто связаны судьбой. Мы должны были повстречаться.

Когда она сказала, что тоже любит собирать бабочек, я решил, что она сказала это из жалости. Она узнала, что я собираю бабочек, и решила подыграть мне. Все девушки отвечали что-то подобное — из жалости, — ведь в этом вообще-то приятного мало. Им казалось это мерзким. До безобразия жаль человека, который лишает жизни таких красивых и невинных существ. Просто чтобы поместить в свою коллекцию. Смотреть, когда захочется, будто в этом есть какой-то смысл.

Я подумал, что она сказала это из жалости, потому что это слишком нелепое хобби для девушки. Я даже решил, что это мило, когда она показала мне свою фиолетовую бабочку и сказала, что это я.

— Их редко можно найти и сложно поймать, — сказала она, и я решил, что это до безумия трогательно. Ключевое слово — до безумия.

У нее был целый альбом этих бабочек, и она действительно бегала за ними по улице. И у меня был такой альбом тоже.

Первый раз я случайно увидел ее в кафе. Она сидела за ноутбуком и что-то писала в тетради. Видимо, делала домашнее задание. Я просто подумал, что она красивая, как принцесса из сказки. У нее была необычная внешность. Слишком красивая для обычной жизни — все на нее смотрели. Она выглядела такой маленькой и беззащитной, что хотелось положить ее в карман.

Я не то чтобы собирался проследить за ней. Просто, когда я поел и расплатился, она как раз встала, чтобы уходить. Это была судьба. И я просто пошел за ней. В этом ничего такого — я же не делал ничего постыдного. Я же не напал на нее. Я просто увидел, в какой университет она зашла, и пошел домой.

А на следующий день, когда я зашел в то кафе за кофе, она снова была там. Я и не вспоминал о ней, и у меня не было цели найти ее там. Просто это кафе было по пути домой. Из любопытства я дождался снаружи, когда она выйдет. Ждать пришлось долго, часа два. Так я и узнал, где она живет. Выяснил даже квартиру — увидел, как зажегся свет, увидел ее и рассчитал по этажам номер. На домофоне под номером квартиры была ее фамилия — Пак.