Бабушкино море

— Не, а может, не упаду, — говорит Степанёк и улыбается.

Тогда, подумав, Ляля тоже садится на подоконник, рядом со Степаньком.

Оба смотрят на море. В море врезается сбоку остроконечный, зубчатый мыс, поросший травой и камышом.

— А там кто живёт? — говорит Ляля.

— А никто не живёт, — говорит Степанёк. — Кабаны живут с кабанятами. Вот поехал я раз по камыш вместе с дедом Василием. Видим — примято на бережку. Стало быть, значит, напиться ходил кабан. Недавно, видать, ходил, потому камыш ещё от ветру не распрямившись. Дед Василий и говорит: «Жаль, говорит, ружьишка не захватил». А кабан будто слышит. Как заорёт в камышу и морду подъял. А рыло тупое, и сам тяжёлый. Как побёг, так земля под ним задрожала. Кричит и морду подъял. А за ним кабанята. И такой на мысу вдруг сделался ропот и топот, аж всё дрожит. Я говорю: «Тикаем-ка, дед Василий». А он мне: «Глуп ты, вот ты кто после этого. Он же не забодёт».

— А потом что было?

— А ничего такого. Видно, спать полёг, потому земля успокоилась.

— А ты тут всегда, на мысу, живёшь? — говорит Ляля.

— Зачем — всегда? Не всегда, — удивляется Степанёк. — Мы будем из Гривенской. Это сюда наезжают со всех станиц только в весну да в осень. В путину.

Почесав задумчиво свою круглую, с торчащими волосами макушку, он соскакивает с подоконника.

— Айда на берег, камни швырять, — говорит он.

Ляля покорно спускается с подоконника.

Степанёк бежит к берегу. За ним, запыхавшись, бежит Ляля.

Добежав до длинной серой гряды камешков, Степанёк останавливается, нагибается и говорит:

— Не видать!

— Не видать! — повторяет Ляля, как эхо.

Степанёк, задумавшись, разгребает гальку босыми пятками.

Ляля, наклонившись, смотрит в ямку, которую раскапывает Степанёк. На дне этой ямки, словно на донышке кукольного колодца, показывается вода.

Степанёк садится на корточки и вытаскивает из кучки блестящих камешков один тонюсенький, словно облизанный морем.

Он говорит: «Нашёл!» — и замахивается.

Камень, брошенный Степаньком, летит, подпрыгивая и чуть задевая воду. Там, где он коснулся моря, появляются лёгкие, чуть видимые круги.

— Раз — блинчик!.. Два — блинчик!.. Пять блинчиков, — говорит Степанёк. — Видала?

— Видала! — повторяет Ляля, как эхо, и, привстав на цыпочки, ищет глазами то место, где потонул камень.

В это время откуда-то справа, из-за мыска, заросшего камышом, появляется старенький старичок с ведёрком. Старичок задумчиво смотрит на небо, приложив ко лбу козырьком свою тёмную руку. Когда он подходит ближе, становится ясно видно, что лицо у него коричневое, точно кора у дерева.

Крякнув, старенький старичок аккуратно ставит ведёрко на берег. На ведёрке написано по-печатному: «Колхоз «Завет Ильича».

Не спеша, словно задумавшись, он отвязывает голубую лодку, прикреплённую толстой верёвкой к колышку, вбитому в песок. На борту этой лодки написано по-печатному: «Ефросинья», колхоз «Завет Ильича».

Коричневые, тёмные пальцы деда движутся очень медленно. Неторопливо развязывают они толстый узел толстой верёвки.

Отвязав лодку, старик легонько отталкивает её от берега.

— Дед, а дед! — говорит Степанёк.

Старик молчит. Он будто не слышит.

— Дед Василь! А, дед Василь! — тонким голосом опять повторяет Степанёк.

— Ну, чего тебе? — не оглядываясь, спрашивает старик.

— А сам знаешь чего!

— Вот ещё тоже клиент нашёлся! — отвечает старик и оглядывается.

Тут он в первый раз замечает Лялю.

— А ты откуда возникла? — строго и коротко говорит старик.

— Из Приморско-Ахтырской, с бабкой возникла, с Варварой Степановной, — отвечает ему Степанёк.

— Ага! — говорит старик. — Стало быть, значит, потомство к делу решила допустить.

Он толкает лодку.

— Охота тебе, стало быть, на лодочке прокатиться?.. Чего молчишь? Аль немая?

— Охота, дедушка, — шёпотом говорит Ляля.

— Лезь! — не теряя времени, кричит Степанёк и кидается в воду.

Между лодкой и берегом широкая протока воды. Ляле ни за что не перепрыгнуть. Но Степанёк кричит: «Лезь! Скорей лезь!»

И, подобрав платье, Ляля храбро шагает в воду. Ноги её скользят. Туфли сразу набухают.

— Да ты что, ума решилась, чтой ли? — кричит Степанёк. — Во всей обуже в воду лезет!..

Он изо всех сил подпихивает её сзади, и она переваливается животом через борт лодки. Лодка кренится набок.

— Отчаливай! — кричит Степанёк.

И лодка в самом деле отчаливает. Оттолкнув лодку от берега, старик так легко прыгает в неё, будто даже не прыгает, а вспархивает, мелькнув на лету над Лялиной головой босыми коричневыми ногами.

Ляля смотрит на него, открыв рот. Вот какие здесь, на море, старички!

Вспорхнув и осев, старик берётся за вёсла.

«Ефросинья» плывёт по волнистому морю. С Лялиных туфель каплет вода.

— Эх, сапожонки-то измочила! — сокрушённо покачивает головой старик. — Мать небось заругает. Поставь-ка вон тут, на жёрдочке, — пообсохнут.

Ляля покорно снимает туфли.

Мерно раскачиваясь, плывёт «Ефросинья» по морю. За нею бежит земля, поросшая камышом. Вон мелькнул мысок, где живёт кабан. И вот уж больше не видно мыска. Всюду море да птицы чайки. Они летят над морской синевой, то взвиваясь, то опускаясь к морю, и жмутся грудками к тёмной воде.