Несмотря на энтузиазм по поводу рынка в 1974 году, Баффетт инвестировал по чуть-чуть, в основном перекладывая деньги из одного актива в другой. Кроме того, он купил 100 тысяч акций Blue Chip у Рика Герина. «Он продал мне акции по 5 баксов за штуку, потому что ему тогда приходилось туго», – вспоминает Баффетт.
Сравнение рынка с «гаремом» в данном случае имело для Уоррена второй смысл: он в основном смотрел, но не трогал. Один из агентов National Indemnity словно с цепи сорвался, продавая убыточные полисы авиационного страхования. Компания пыталась лишить его полномочий, но несколько месяцев не могла этого добиться[545]
. В бухгалтерской отчетности царила неразбериха, а убытки были непредсказуемы. National Indemnity не знала, во сколько им обойдется «дело Omni»: в худшем случае речь шла о десятках миллионов долларов. Вся надежда была на то, что убытки будут гораздо меньше, потому что десятков миллионов у них просто не было[546].Через несколько месяцев, к началу 1975 года, проблемы Баффетта серьезно усугубились. Чак Рикерсхаузер, партнер из юридической фирмы Мангера, которая теперь называлась Munger, Tolles & Rickershauser, сообщил Чарли и Уоррену, что Комиссия по ценным бумагам и биржам собирается выдвинуть против них обвинение в нарушении законодательства. То, что раньше выглядело потенциальной, но управляемой угрозой, переросло в реальную катастрофу.
Рикерсхаузер вел юридические дела Баффетта со сделки с See’s. Когда позвонил юрист Комиссии по ценным бумагам и биржам, чтобы «задать несколько вопросов», он решил, что дело рутинное и направил того к Верну МакКензи, ревизору Berkshire.
Когда в Небраске МакКензи взял трубку, оказалось, что звонил сам глава отдела по обеспечению соблюдения законодательства Комиссии по ценным бумагам и биржам Стэнли Споркин, который в мире бизнеса имел репутацию «злого полицейского»[547]
. Споркин весьма недружелюбно допрашивал ревизора по многим вопросам, от Wesco до Blue Chip, Berkshire и других компаний, но МакКензи решил, что это его обычный тон. К тому у него сложилось впечатление, что для Споркина, если ты богат, значит, виновен[548].Внимание Комиссии привлекли почти двухлетние попытки Баффетта и Мангера аккуратно распутать клубок нитей, связывающих несколько компаний, которыми они владели. Сначала они попытались с помощью Berkshire Hathaway поглотить наименее значимую компанию Diversified, которая к 1973 году стала лишь инструментом для покупки акций Berkshire и Blue Chip. Но Комиссия по ценным бумагам и биржам не одобрила эту сделку, и Мангер уверил Баффетта, что это не проблема.
Следующие полтора месяца сотрудники Комиссии по ценным бумагам и биржам присматривались к Blue Chip Stamps и другим инвестициям партнеров и пришли к выводу, что они намеренно сорвали сделку между Wesco и Santa Barbara, предложив более высокую цену за четверть акций с целью завладеть остальными. По крайней мере, так это выглядело для Santa Barbara, которая очевидно и указала Комиссии на Blue Chip[549]
.Уоррен и Чарли впервые осознали, что Blue Chip в беде[550]
. Не успел Баффетт порадоваться своему назначению в совет директоров Post, как их с Мангером затянуло в юридический водоворот. Рикерсхаузер уже знал, каково работать с Баффеттом, объясняя коллегам, что «солнце ласково греет, только пока ты не подберешься к нему слишком близко»[551]. Следующие пару лет он на практике проверял этот тезис, который вполне можно назвать «законом термодинамики Рикерсхаузера».В феврале 1975 года Комиссия по ценным бумагам и биржам разослала повестки в суд и начала полномасштабное расследование в связи с покупкой компании Wesco: «Дело о Blue Chip Stamps, Berkshire Hathaway Incorporated, Уоррена Баффетта, HO-784». Баффетта и Мангера подозревали в «совершении действий, которые прямо или косвенно служили воплощению мошеннической схемы или замысла, либо включали в себя ложное утверждение или умолчание о существенном факте».
По версии следствия, Blue Chip изначально планировала поглотить Wesco Financial, но не раскрыла этот факт, а покупки акций после расторжения сделки с Santa Barbara были тендерными предложениями, не зарегистрированными в Комиссии по ценным бумагам и биржам[552]
. Последнее обвинение было самым серьезным, так как по нему иски могли быть предъявлены не только Blue Chip, но и лично Баффетту и Мангеру.Споркин мог передать дело в суд, либо предложить мировое соглашение, что позволяло обвиняемым уплатить штраф без официального признания вины. При этом Комиссия могла включить в соглашение только компанию, не называя имен. Упоминание Чарли и Уоррена закрыло бы им вход в большой бизнес. Недавно вознесенный в высшие сферы бизнеса, благодаря «Суперденьгам», Forbes и правлению Washington Post, Баффетт начал отчаянно борьбу за спасение своей репутации.