Байки из мавзолея. Роман в анекдотах

Всадник без головы

Марксисты полагали, что революция — это вроде отрезания куска хлеба от буханки. Чикнули ножом и — пожалуйста: справа — ломоть, слева — буханка. С одной стороны — старое, с другой — новое. И граница проходит ровно по линии отреза.

Ан нет! В жизни получилось все не так. Если продолжать сравнивать с хлебом, то его не резали, а ломали. И делали это весьма неаккуратно. В результате в новом осталось старое. Или старое проникло в новое, не поймешь…

Большевики взяли власть в свои руки, а бандитские налеты на магазины и трактиры не прекратились.

Всадники на лошадях, с повязками на лицах грабили, избивали и уносились прочь. На месте не оставалось никаких следов, кроме конских выделений.

Чекисты с ног сбились. Хватали разных, задерживали, но все не тех.

— Как дела с поимкой преступной банды? — спросил Владимир Ильич у главы ЧК.

— Плохо, — честно признался тот.

— Позвольте, батенька, но вы уже докладывали о задержании преступников.

— Схватили. Да не тех.

— Вы же говорили, что они признались!

— Признались. И у них оказалось алиби: один находился на работе, другого соседи видели возле дома. А третий вообще только приехал из Тамбова.

— Где же они сейчас?

— Мы их найдем! Мы их непременно поймаем! — уклончиво ответил главный чекист, потрясая в воздухе кулаком.

— Может это авангард немецких войск прорвался в город? — предположил Владимир Ильич.

— Нет, — уверенно заявил Дзержинский. — До фронта далеко. Да и коней немцы не любят.

— Может Семен Буденный своих конников тренирует?

— Он на юге со своим воинством сражается.

— Ну, а есть на месте хоть какие-нибудь следы, улики, вещественные доказательства?

— Ничего! Ни документов, ни фотографий, ни записок! Один конский кал.

— Скажите-ка Феликс Эдмундович, а не приходилось ли вам в детстве читать роман Майна Рида «Всадник без головы»?

— Вы же знаете… Я с юных лет… С младых ногтей… Весь в революции…

— Да, да, батенька, помню. Все помню. Вы все по тюрьмам да по ссылкам.

— Читать было некогда.

— Тогда я вам расскажу сам. Сюжет-то несложный: человеку отрубают голову и сажают на коня. А перед этим он поменялся одеждой с товарищем. Головы нет, лошадь убегает. Всадника все принимают за того самого товарища.

— Сложная история. А кто враг? Лошадь?

— Здесь нет врагов, батенька. Всадника ошибочно определяют по одежде.

— А как надо?

— По ло-ша-ди!

— Не понимаю.

— Зная лошадь, можно установить хозяина.

— А как найти лошадь?

— По калу, батенька, по оставленному конскому калу. Помнится, он называется навоз. И он как раз присутствует на месте происшествия.

— Как же это практически осуществить?

— Раздайте образцы личному составу. Пусть опросят извозчиков, обойдут конюшни!

— Это же огромная работа!

— Ничего, батенька, страшного. У нас не калмыцкая степь с дикими табунами. Это город. Действуйте!

Не прошло и нескольких дней, как сияющий глава ЧК ворвался в кабинет начальника.

— Нашли! Нашли! Мы их нашли!

— Кто же это?

— Наш Коба со своими нукерами!

— Немедленно ко мне! — распорядился кремлевский вождь.

Едва недоумевающий Коба перешагнул порог кабинета, вождь коршуном набросился на него.

— Что же это вы, батенька, творите?

— А что? — удивился тот.

— Я про ваши разбойные нападения.

— Пополняю партийную кассу.

— Зачем? Если нужны деньги, можно взять их в банке.

— Так банк взять труднее!

— Ха! Ха! Ха! Банк теперь наш. И все в России теперь наше.

— И что же? Выходит, мои нукеры останутся без работы?

— Не волнуйтесь, товарищ Коба. У нас много врагов и от них надо защищать народное достояние.

— Ваше?

— Партийное. Впрочем. Это одно и то же.

Гроверные шайбы

Пчелке, муравьишке, какой иной мелкой бесполезной козявке в жизни легко. Они только народились, только появились на свет, а у них все в будущем ясно и понятно. Все расписано: и что делать, и как, и зачем.

Человеку посложнее. Вроде бы он и с мозгом рождается, но без всяких жизненных целей, навыков и ориентиров. Свободно только ест, пьет и испражняется. Всему остальному его приходится учить. Дело долгое, кропотливое. Но известное.

А вот с новым обществом — коммунизмом — одна большая загадка. Никто ничего не знает, спросить не у кого, что делать — сплошной туман.

Думали ведь как: совершили революцию, взяли власть в мозолистые пролетарские руки. А дальше все должно покатить. Как санки зимой с горочки. Или река — от истока до устья. Легко, непринужденно, само собой.

Ан нетушки! Не покатило!

Ведь по Марксу что выходило. Капитализм — это почти коммунизм. Только при капитализме прибыль от работы получает капиталист. А при коммунизме — она делится на всех. И переход от одного строя к другому известен — революция.

И вот революция произошла, строй сменили. Партийцы уже приготовились к дележу этой самой прибыли: запаслись счетами, надели нарукавники, чтобы пиджак не протирался, распределили своих людей по разным комитетам. А делить нечего.

Хозяйство все стоит. В стране разруха. Выходит, коммунизм еще надо строить. А как? И когда?

Почтальон носит письма. Шофер водит машину. Металлург варит сталь. Это понятно. Люди работают.