Байки Красной Шапочки

– Зануда, – буркнул Пак. – Если бы я мог обойтись без палочки, боже, в какие же передряги я бы влипнул. Я сам могу превращаться в волка, но не в старого Злого и Серого, а в другого; я бы никогда не превратился в него правильно. Сколько это продлится?

– Я дам тебе десять минут, – ответила Дафна. – После этого ты превратишься обратно в себя, так что не валяй дурака. Нам нужно разговорить его быстро.

– Оставь это мне, сестренка, – заверил Пак.

Дафна, взмахнув палочкой, стукнула Пака по голове. Мальчик вздрогнул.

– Ты же сказала, что будет не больно!

Но прежде, чем мальчишка смог продолжить жаловаться, он стал меняться. Из каждой поры выросли волосы. Изо рта выглянули клыки. Из пальцев рук и ног выскочили когти. Он вырос на несколько футов и набрал сотни фунтов мышц. Через несколько секунд превращение закончилось. Мальчик выглядел в точности как Злой Серый Волк.

– Сработало? – Пак оглядел себя.

– Ты выглядишь прямо как он, – с содроганием заверила Сабрина. Она все еще была прикована наручниками к Паку, и от его нового облика она в страхе отшатнулась. Чтобы успокоиться, ей пришлось несколько раз глубоко вдохнуть.

– Отлично, а теперь покажем тебя Хатчетту, – Дафна убрала палочку назад.

Пак кивнул.

– Погоди, дай я порычу. Он с ума сойдет, если я зарычу. – Пак выпустил долгий, тупой вой, совсем не похожий на волчий.

– Можешь пропустить вой, – буркнула Сабрина.

– Художника обидеть может каждый, – оскорбленно отозвался Пак.

Дети ворвались в домик. И тут же Хатчетт упал на пол, забился в угол и завизжал, как ребенок.

– Помнишь меня? – прорычал Пак, пиная Хатчетта лапами.

– Как ты выбрался из тюрьмы? – прокричала бабушка, хотя ее актерская игра оставляла желать лучшего.

– Ни одна тюрьма не может меня сдержать. Я – Злой Серый Волк. Единственный, кто превосходит меня по злобе – Пак, Король Шутников, – объявил Пак. – Этот парень тот еще злодей. Но я на втором месте.

Сабрина лягнула его в ногу.

– Остынь, эльфеныш.

– Чего ты хочешь от меня? – истерично прокричал Хатчетт.

– О, не знаю, пожалуй, бедренной кости вполне хватит, – Пак снова попытался издать свой тупой вой.

– Тобиас! – крикнул Хатчетт. – Возьми себя в руки. Борись с чудищем, Тобиас. Это же я, Говард!

– Кто такой Тобиас? – вклинился Малыш Джон.

– Ты – Тобиас, Тобиас Клэй, – Хатчетт не замечал никого, кроме Волка. – Ты дровосек. Ты нанял меня быть твоим подмастерьем. Ты хороший человек. Пожалуйста, не ешь меня!

Пак глянул на семью Гримм, и даже в волчьей форме он выглядел озадаченным. Сабрина понимала, что он чувствует.

– Может, если ты расскажешь нам правду, Волк проявит милосердие, – заикнулся дядя Джейк, явно пытаясь сохранить иллюзию.

– Правду! Да, я расскажу правду! Тобиас и я работали в лесу, собирали деревья для местной фабрики. Я работал на него всего лишь несколько недель, но уже превосходил его умения.

Пак зарычал.

– Ладно! Ты хотел меня уволить. Я валял дурака, делал перерывы и заставлял тебя делать всю работу. Ты дал мне последний шанс, но мне было наплевать, – сказал Хатчетт. – Я терпеть не мог рубить деревьев.

Мы работали в одной из самых дремучих чащ, когда услышали крик. Ты хотел пойти проверить, но я предложил просто забыть об этом. В лесу было опасно. Это могло быть чем угодно – бандитами, ведьмами, гоблинами. Я тебе говорил, что мы будем дураками, если полезем туда, но ты не слушал. И мы понеслись через лес, пока не добежали до дома. Прямо над ним стояла жуткая буря. Я был уверен, что дом сдует.

– И что вы сделали? – спросила Дафна. – И не врите. Наш друг еще не обедал, знаете ли.

Хатчетт скулил и дрожал, но тем не менее продолжил:

– Тобиас потащил меня к хижине, и мы заглянули внутрь. Там оказалась старуха, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что она ведьма.

– Ведьма? – крикнул Робин.

– Не может быть! – поддержала бабушка.

– Это правда! Она кричала, верещала и дула в маленькую флейту. И каждый раз, когда она это делала, в комнате поднимался ветер, сметая все на своем пути. Она словно стояла прямо посреди торнадо, но сама при этом была в безопасности. И, да, в безопасности был еще кое‑кто – бешеный волк в стальной клетке.

Волк рычал и завывал. Наверное, он был болен, так как его рта шла пена. Ты видел множество этих хищников в лесу в те времена. Я научился держаться подальше от них. От бешенства они становятся безумными, и если укусят, то могут и заразить.

– Что она делала с волком? – спросил Робин.

– Это весьма трудно описать, она словно разрывала животное на две части, – с трудом ответил Хатчетт.

– Гадость какая! – воскликнула Дафна.

– Не физически! – возразил Хатчетт. – Казалось, будто ветер вытягивал из животного безумие… будто она вытаскивала из него все плохое. Она вытащил из волка его темное «я» и сделала отдельное животное, созданное из тьмы и жестокости. Старуха сунула его в глиняный сосуд и заткнула пробкой. И тогда ветер стих, словно его и не было. И когда он исчез, волк в клетке был таким же ручным, как и золотой ретривер.

– Да к чему все это! – прорычал Пак, скалясь волчьими клыками. – Нам плевать на какого‑то обычного волка. Когда появился я?