Байки негевского бабайки. Том1

страсть и разум бьются разом,

задыхаясь и скользя,

как по лунному лучу.

Эта тонкая игра

меж согласьем и отказом,

это нежное "нельзя"

на границе у "хочу".

Лентой финиша рассвет,

Снежной нежности лобзанье.

Тает горняя звезда.

Бьется жилка у виска.

Ты с запинкой шепчешь "нет",

а в глазах горит желанье.

Может, завтра будет "да"…

Кто бы знал наверняка?

4.3 Ветер весенний

(май 1971)

Ветер – сводник, походкой матросской,

он шатался и вкривь и вкось.

Он игрался твоей прической

и кружилась метель волос.

А еще, озорной и звонкий,

сразу делал десяток дел,

задирал юбчонки девчонкам,

и тебя случайно задел.

Заблудилось на миг сознание,

мысли брызнули вразнобой,

и случайное губ касание

вдруг пригрезилось мне судьбой.

Ветру что? – Он сегодня гуляет.

Он всегда беспокойный такой!

Вот он шляпы с прохожих срывает,

пенит волны легкой рукой.

Растворяет оконные рамы

и играет портьер бахромой…

А меня из-за ветра мама

не дождется сегодня домой.

4.4 Всего лишь черешневый сок

(июль 1971)

Он ярок и бесстыдно-грешен

Он создан лишь для нас двоих.

Прекрасен сладкий сок черешен

достойный неги губ твоих.

Но ласка губ твоих хмельнее

и, словно спирта приняв штоф,

как мальчик я черешневею,

лишиться разума готов.

Прикосновенья губ смелее.

И, в бережливости слепой,

Я ощущения лелею,

как злато пушкинский скупой.

И вдруг, в порыве чувств высоком,

волной морской сквозь решето,

Мгновение изольется соком

замкнувшись коконом в ничто.

А ход времен шуршит, неспешен,

и сеет Вечности пески.

И,– да, прекрасен сок черешен.

Покуда мы с тобой близки.

4.5 Перед дембельским аккордом

(август 1973)

Службы срок бежит под горку

как отцепы от конца.

Бригадирша капнет горькой,

даст тарелку холодца,

Улетит во тьму халатик

тело сладко да бело

Расстарается солдатик

в благодарность за тепло.

А весной такие ночи-

так и тянет на простор

Зря кусок мозги морочит:

нам три метра – не забор.

Но прости подруга-Машка,

завершаем лыжный спорт.

Нам комбат дает отмашку:

будет дембельский аккорд.

Строим крепко, строим быстро

По заветам. Ком-трудом.

Как придёт приказ министра -

чемодан-стройчасть и дом.

Кровлю толем смолим трое.

Дым до неба на заре.

Точно к сроку склад накроем -

и до дому в октябре!

4.6 Кое что о любви и дружбе

(1975)

Шампанским вдруг вскипает кровь

Mon Dieu! С чего бы перемены?

Любовь-морковь древнейший зов.

Всем правят гены. Только гены.

Ворчат дедЫ: "Так повелось"

Но все заложено в программу:

Фигура, запах, цвет волос…

Ведь так твой папа выбрал маму.

И придет вдохновенье, тебе невтерпеж,

ты напишешь стихи, или песню споёшь.

Ты поймешь, как прекрасны закат и рассвет

даже если тебе нет тринадцати лет.

Другого рода есть любовь:

к родным и близким и к Отчизне.

За них ты все отдать готов

не исключая даже жизни.

Не генов в той любви вина

и не душевные метанья.

Любовь такая внушена,

пришла итогом воспитанья.

И мораль в духе века, какого – бог весть

воспитает в тебе благородство и честь

оттого ль, вопреки ли – уж сам посмотри

ты становишься личностью, черт побери!

Но ты созрел. В твоей душе

и в сердце, что стучит упруго

потребность новая уже.

И ты себе находишь друга.

Подсказки и советы прочь

Уж друга сам я выбираю.

Не могут гены тут помочь

и воспитанье скромно с краю.

Не играя, а как в героическом сне,

мы стоим с ним у края, спиною с спине.

Не смешно. Мы литое стальное звено.

Заодно. Против мира. Но нам все равно

И дальше жизнь свою лепя,

цыплят по осени считая,

вверяешь другу ты себя

и он себя тебе вверяет.

И ты должник и друг должник.

Но берегись: гнильцой не брызни!

Разрушить дружбу можно вмиг

восстановить – не хватит жизни

Это выбор лишь мой. Может быть потому

не сережку для друга, а шкуру сниму.

Доверяюсь, как рыцарь мечу и коню.

Потому столь высОко я дружбу ценю

4.7 Семидворье любви.

(август 1976)

Она явилась словно бы из грёз,

как дочь Весны, прекрасная Снегурка.

Волшебный золотистый цвет волос

и стройная спортивная фигурка.

Был полон симферопольский вокзал.

Людское море дыбилось волнами.

И тренер, улыбнувшись ей, сказал:

– А вот и Лена будет в группе с нами.

То вниз, то вверх, одолевая склон,

через поселок и каменоломню

мы шли, а я… Я в Лену был влюблен.

А прочее лишь как в тумане помню.

Я сердцем выделял из звуков всех,

из голосов, шумОв и щебетанья,

её лишь голос и её лишь смех,

и, кажется, что каждое дыханье.

Моя богиня, слепок высших сил,

Афина, Артемида, Геба, Веста.

Влюбленно и ревниво я следил

внимая вздохам, взглядам или жестам.

А выглядел, наверно, как дебил,

как жертва взгляда страшного Горгоны.

И на себе я Лены взгляд ловил,

сперва веселый, а потом смущенный.

Когда она, в очередной привал,

отсела чуть, дыханьем руки грея,

я подошел, и, путаясь, сказал

что я влюблен и восхищаюсь ею.

Откуда-то взял;сь еще слова,

слетели серафимом шестикрылым.

Я сел и прикоснулся к ней едва.

Она своей рукой мою накрыла.

И среди ночи словно вспыхнул день!

Гремел оркестр тромбонов и кларнетов!

Серебряным копытцем бил олень

срывая водопады самоцветов.

А я погладил милое плечо…

Звучали фуга, туш, псалом и полька.

– Вам про поход? А вы-то тут при чем?

Любовь всегда лишь меж двоих, и только.

А дальше – Семидворье за версту,