Бакарди и долгая битва за Кубу

1895 года Гомес издал сокрушительный приказ: «Сахарные плантации прекращают

работу, и если кто-то предпримет попытку собирать урожай, невзирая на этот приказ, его

тростник будет сожжен, а постройки разрушены». Этот же приказ запрещал ввоз

промышленных, сельскохозяйственных и животноводческих товаров в города,

оккупированные испанскими войсками. Однако другие командиры предпочитали более

мягкий подход. Антонио Масео считал, что плантаторам следует разрешить собирать

тростник и производить сахар, если они будут платить военный налог повстанческой

армии и не попытаются препятствовать делу революции. Масео командовал повстанцами

в восточной части Кубы и заключил на своей территории несколько подобных

соглашений с плантаторами и владельцами сахарных заводов, а налоги, которые он собрал

в результате этих соглашений, стали ценным источником доходов для революции.

В Сантьяго Эмилио Бакарди поддерживал позицию Масео. Более того, и сам

Эмилио собирал военный налог с нескольких владельцев плантаций в окрестностях

Сантьяго, начиная с собственной тещи на плантации Санто-Доминго. В иные месяцы

сборы составляли несколько сотен долларов – значительная сумма для революционного

движения, отчаянно нуждавшегося в наличности. То, что Эмилио не одобрял крайние

меры, приверженцем которых был Гомес, соответствовало и его деловым интересам. Если

бы производство сахара и коммерция в оккупированных испанцами областях оказались

под полным запретом, «Bacardi & Compañía» пришлось бы закрыться. Без бесперебойных

поставок мелассы Бакарди не могли бы производить ром, а если бы они не продавали свой

товар в Гавану и другие города, контролируемые испанцами, то не смогли бы вообще

продолжать торговые операции.

Несколько кубинских конкурентов Бакарди уже разорились. Некоторые винокурни

были построены при сахарных плантациях и сгорели вместе с другими постройками,

некоторые владельцы винокурен считались «врагами» революции, некоторые, наоборот,

вызвали недовольство испанских властей. Один из самых процветающих производителей

рома на восточной Кубе, компания «Brugal, Sobrino, & Compañía», в разгар войны

переехала с Кубы и так и не вернулась. Ее владелец Андрес Бругаль был целиком на

стороне Мадрида, однако двое его сыновей симпатизировали повстанцам, и власти

поймали их на контрабанде мачете из отцовского магазина скобяных товаров. Если бы

дон Андрес не дружил с командующим испанского гарнизона в Сантьяго, молодых людей,

вероятно, расстреляли бы. После этого вся семья Бругаль была вынуждена переехать в

Доминиканскую Республику, где, впрочем, их компания в конце концов добилась

процветания.

Учитывая военное время, «Bacardi & Compañía» могла продолжать работу только

при условии ловких политических маневров, умелого управления и удачного стечения

обстоятельств, благодаря которому у компании была развернутая сеть поставщиков и

покупателей. Эмилио знал, кто из плантаторов продолжает собирать тростник, отчасти

потому, что сам общался с ними от имени революционеров, а поэтому мог обеспечивать

поставки хотя бы минимально необходимого винокурне количества мелассы. Штат

рабочих на фабрике остался более или менее прежним, хотя многие жители Сантьяго

присоединились к повстанческой армии. Благодаря подпольной деятельности Эмилио на

его компанию не распространялись революционные экономические запреты, а для

испанских властей твердая решимость Бакарди продолжать работу компании говорила о

вере в стабильность. Однако Бакарди с новой силой вспоминали обо всех опасностях,

связанных с революционной деятельностью, каждый раз, когда работа в винокурне на

улице Матадеро прерывалась грохотом выстрелов, доносившимся с бойни на той же

улице, когда еще кого-то ставили к стене и расстреливали. Смерть Даниэля, опасности,

сопутствующие деятельности Эмилио, и страх за безопасность Эмилито нависли над

семьей черной тучей.

Через два дня после того, как Эмилито стал адъютантом Масео, вся армия Масео, в

том числе и Федерико Перес Карбо, который был повышен в должности до полковника,

предприняла операцию, которую впоследствии назвали «вторжением» в западную Кубу, -

марш-бросок через остров в глубь сахарных плантаций и оборонительных укреплений

испанской армии. Большинство повстанцев ехали верхом и были вооружены мачете. В

рукопашном бою повстанцы орудовали мачете, как саблей, и с криком размахивали ими

над головой во время атаки на испанский строй. Испанские солдаты, уже успевшие

повидать, как одним ударом этого мощного ножа сносят головы и отрубают руки, очень

боялись мачете. Повстанческая армия раз за разом заставляла испанцев отступать. К

декабрю 1895 года силы Масео были уже в провинции Матанзас к востоку от Гаваны.