Бахчанов

Через два дня Бахчанову с друзьями все же пришлось покинуть Москву. Верные люди из числа железнодорожников обеспечили ему и Ларе безопасный переезд под Петербург. Эдмунд, нуждающийся в серьезном лечении, предпочел выбрать местом своего убежища Кельцы, где временно проживала его мать Тереза Тынель. Анеля вызвалась сопровождать своего больного земляка до самого дома. Им обоим тоже была оказана нужная помощь.

…Прошло несколько месяцев. В прохладный августовский день в конку, едущую на Петербургскую сторону, сели два человека. Один из них невольно обращал на себя внимание, в особенности со стороны юных пассажиров. Он был в кавказской бурке с широкими квадратными плечами, в черной папахе и осторожно придерживал под мышкой шарообразный предмет, завернутый в салфетку.

Два гимназиста, стоящие на площадке, "ели" его глазами.

— Держу пари, — шепнул один другому, указав на салфетку, — это бомба. И если ты хороший физиономист, то поймешь: тут готовится аховый "экс"…

В горячем воображении гимназистов уже рисовалась картина: летит по проспекту карета с высокопоставленным лицом, а этот, в бурке, в мстительном порыве высоко вздымает обе руки с круглым предметом — и…

Но человек в бурке через три остановки поднялся с самым будничным видом и обратился к своему спутнику:

— Нам, кажется, тут выходить…

Шли не спеша и, как полагается досужим пешеходам, глазели на витрины. Один из них бормотал:

— Увижу товарища Ленина, скажу ему: ругайте нас, Владимир Ильич, ругайте. Как же? Революция живет, продолжается, мы же еще слабо запасаемся оружием. Посмотришь, какие-то револьверишки. А тут нужны целые арсеналы! Винтовки, пулеметы, бомбы. Нет, я непременно попрошусь у товарища Ленина за границу. Пусть снаряжает меня в Льеж, Брюссель, Швейцарию, куда угодно, лишь бы можно было там закупить транспорты оружия…

— Чего волноваться понапрасну, дорогой Камо? Будь покоен, уж такого отчаянного и неугомонного, как ты, товарищ Ленин без дела не оставит. Поедешь за арсеналами, если надо, и на край света. Только ты вот что мне скажи: направляясь в Финляндию, неужели проездом через Питер не повидаем нашего тамаду?!

— А теперь уже ты зря волнуешься. Адрес мне дали точный. И никуда от нас эта Съезженская улица не убежит…

В прихожей квартиры Камо приветствовал хозяйку:

— Привет тебе, товарищ Баграони, от высоких гор и солнечных долин!

Лара с радостным изумлением смотрела на гостей:

— Возможно ль, дорогие мои!

Камо поклонился ей в пояс:

— Видеть тебя, орлица, праздник для наших глаз…

А Васо воскликнул:

— Прибавь: сердец тоже!

Он собирался спросить, дома ли тамада, как вдруг запнулся, пораженный тем, что увидел. У окна белела колыбелька, и в ней шевелил розовыми ручками младенец.

— Кто это?

— Как кто? Елена Алексеевна Бахчанова.

Батумец осторожно подошел к самой колыбельке и склонился над ней:

— У нашего тамады дочка! Счастливая новость! И какая красавица!

И хотя красавица сейчас еще бессмысленно водила глазенками и тянула свою пухлую ножку в рот, Васо от восхищения прищелкнул языком:

— В-ва! Иметь такое сокровище, разве это не радость?..

— Вот как тебя хвалят, глупышка, — смеялась сияющая мать, нежно касаясь ребенка.

— Камо, дорогой мой, давай, пожалуйста, твой подарок.

— Да разве это можно назвать подарком? — смутился тот. — Просто так. Шли и думали: как явиться в гости к нашим молодоженам с пустыми руками? И вот, — он сдернул салфетку с большого полосатого арбуза.

Молодая женщина попыталась улыбнуться, но на глаза ее навернулись слезы, и она опустила голову.

— Орлица, что с тобой? — заволновался Камо. — Или беда какая? Говори скорей. Где же Алексей?

Рассказ женщины был короток. Вскоре после рождения Елены пришла весть о восстании в Свеаборге. Туда была направлена группа испытанных боевиков, и в их числе Промыслов и Бахчанов. Ко времени их прибытия восстание было почти подавлено. Они едва не попали в руки карателей и с трудом выбрались из того района. Промыслов остался в Гельсингфорсе, где ему была поручена работа среди солдат русского гарнизона, а Бахчанов вернулся в Петербург. По доносу провокатора он был арестован на конспиративной квартире Кадушина, куда доставил из Выборга литературу. Вместе с ним был арестован и хозяин этой квартиры.

— Верить не хочется такому несчастью! — всплеснул руками Васо. — В какую тюрьму запрятали тамаду и Нилыча?

Оказывается, они были сосланы в Пермскую губернию, только в разные уезды. Относительно мягкая мера наказания объяснялась тем, что оба были арестованы с чужими паспортами и не опознаны.

— Горе, большое горе, слов нет, — качал головой Камо, — и все же я почему-то уверен, что наш друг никогда не примирится с неволей. Убежит! Разве только вот для дяди твоего это будет трудно. А пока случится побег, как думаешь жить, орлица?