Бал жертв

Хладнокровие Зайца раздражило Брюле.

— Ты, верно, хочешь меня принудить убить сына! — сказал он.

— Нет, я скажу.

— А, наконец! — произнес Брюле, опустив дуло ружья.

Заяц продолжал:

— У начальника бригады был железный сундучок, а в этом сундучке лежало тридцать тысяч золотом.

— Ты знаешь, где этот сундучок?

— Знаю.

— Говори же скорее!..

Брюле опять взял ружье.

— Я хочу поделиться с вами, — сказал Заяц.

— Поделиться! — воскликнул Брюле, который нашел это предложение неприличным.

— Ну да!.. Это мне кажется справедливо.

— Пятнадцать тысяч!

— Да, когда там тридцать.

— Что же ты хочешь делать с этими деньгами?

— Я хочу купить ферму и поселиться там.

— Ферму нельзя купить за пятнадцать тысяч.

— Ведь у меня еще есть деньги.

Брюле вспомнил. о деньгах, которые Ланж дала Зайцу и которые тот спрятал в Лисьей норе. Заяц продолжал:

— Я вам скажу, как я узнал, что у бригадного начальника тридцать тысяч золотом.

— Ну?

— В одну ночь, наловивши кроликов, я воротился в замок через кухню. Солероль был один в столовой. Я увидел луч света под дверью и посмотрел в щелку замка: Солероль стоял у стола и считал луидоры. На столе находился сундучок, о котором я вам говорил. Солероль бормотал сквозь зубы, но я слышал, что он говорил…

— Что же такое?

— А вот: «Солероль, мой милый, надо все предвидеть; если Республика погибнет, ты только что успеешь улепетнуть из Франции, где тебя пошлют на эшафот. Но для этого нужно иметь деньги… И вот тебе тридцать тысяч ливров».

— Он, верно, положил луидоры в сундучок?

— Разумеется. Потом запер сундучок, надел плащ, бормоча: «Ужасный холод!» Потом заткнул за пояс два пистолета, а сундучок взял под мышку.

— И вышел?

— Да, я только что успел спрятаться в тени коридора. Он вышел из столовой через переднюю в сад.

— А ты за ним?

— Потихоньку. В саду он взял заступ и зарыл сундучок в землю.

— В каком месте?

— Я вас отведу, папаша, если вы хотите идти со мной.

— Хочу ли я! — воскликнул фермер, и глаза его сверкнули алчностью.

Настала ночь, они вышли из комнаты бригадного начальника по маленькой лестнице. В передней они встретили Клемана, старого камердинера покойного маркиза де Верньера.

— Мы трудимся для барыни, старичок, — сказал ему Брюле.

— Я так и думаю, — прошептал старик.

— Следовательно, не удивляйся, что мы выходим ночью, — прибавил Брюле.

— Хорошо, — отвечал старый слуга.

В саду Брюле снова посмотрел на сына.

— Куда ты меня ведешь? — спросил он.

— Знаешь сломанную голубятню в парке?

— Да.

— В развалинах есть подземелье.

— Да, это был погреб.

— Ну, это там…

Брюле хотелось броситься на сына, когда они проходили по крытой и темной аллее, и задушить его, чтобы не делиться, но Заяц угадал эту мысль и сказал:

— Я знаю это место… Его нелегко найти среди каменьев и терновника для того, кто не видел, как я, где бригадный начальник закопал сундучок.

— Пойдем! — сказал Брюле, удвоив шаги.

— О! Нам еще долго идти, и мы имеем время поговорить…

— Ты хочешь говорить, о чем?

— О многом. Нам надо объясниться.

— Насчет чего?

— Ведь мы с роялистами?

— По крайней мере на время, пока Солероль жив…

— А потом?

— А потом я им изменю для того, чтобы отомстить графу Анри.

— Вы его ненавидите?

— Столько же, сколько Солероля.

— А других?

— Я им не желаю ни добра, ни зла.

— Зачем же им изменять?

— Я посмотрю… Если они платят хорошо…

— Вот уже прекрасный задаток, — с насмешкой сказал Заяц, — тридцать тысяч ливров золотом не каждый день валяются на земле.

— Это правда, но… — Брюле нахмурил брови.

— Вам неприятно делиться?

— Ну да! — простодушно сказал фермер. — Разве в твои лета нужны деньги?

— Я слишком молод, не правда ли?

— Да.

— А я нахожу вас слишком старым, папаша. Когда не имеешь зубов, для чего же иметь аппетит?

— У меня еще есть зубы, — с насмешкой сказал Брюле.

— Я хочу сделать вам предложение, папаша.

— Посмотрим.

— Вам очень неприятно делиться?

— Да.

— И мне также. Хотите бросить жребий, кому достанется сундучок?

— Пожалуй.

— Только не здесь… Когда мы его выроем.

Заяц удвоил шаги; Брюле сделался молчалив. «Мне хотелось бы выиграть, — думал фермер. — Всегда неприятно убивать сына, какой бы дрянной он ни был». А Заяц думал: «Я отдал бы экю в шесть ливров, только бы папаша проиграл, а потом мы увидим».

Сломанная голубятня, цель их ночной прогулки, была старой башней, которая прежде замыкала феодальную ограду первого замка. Сделавшись голубятней в последнем столетии, она была разрушена молнией в одну бурную ночь, и бывшие владельцы Солэя никогда не думали восстанавливать ее. Ее разрушенные стены были окружены густым кустарником. Но так как ночь была лунная, Заяц легко пробрался и остановился только у входа в погреб, о котором он говорил. Этот вход также был закрыт кустарноком, и в него вела лестница из нескольких ступеней. Странное дело! Внизу этой лестницы была дверь. Заяц первым вошел в погреб; там он вынул из кармана кремень и огниво и зажег кусок дерева, вырезанный из середины молодой сосны и весь покрытый древесной смолой; потом он воткнул этот факел между двух камней в своде погреба. У Брюле было на плече ружье, а под мышкой заступ.

— Работайте, папаша, — сказал Заяц, — так как заступ у вас.