Балканский рубеж России. Время собирать камни

Значение и роль публичной дипломатии в продвижении интересов и позиций России детализированы в обновленной Концепции внешней политики РФ, хотя в документе произошли некоторые терминологические изменения. Так, если в Концепции 2013 г. речь шла об использовании инструментария именно «публичной дипломатии», то в Концепции 2016 г. фигурирует понятие «общественная дипломатия». Однако важнее другое – в главном внешнеполитическом документе страны существенно расширено понимание целей, задач, методов и технологий создания позитивного образа страны и достижения «объективного восприятия ее в мире, развития собственных средств информационного влияния на общественное мнение за рубежом, усиления позиций российских и русскоязычных средств массовой информации в мировом информационном пространстве». Этому вопросу посвящены два больших блока: «Международное гуманитарное сотрудничество и права человека» (п. 45), а также «Информационное сопровождение внешнеполитической деятельности Российской Федерации» (пп. 46-48).

Итак, хотя публичная дипломатия понимается, прежде всего, как общественное явление, она, тем не менее, была и остается важным проводником национальных интересов конкретной страны. Поэтому глубинный смысл ПД заключается в создании особой синергии государственных и общественных инициатив.

Одним из принципиальных отличий ПД от классической дипломатии является ее субъект. В идеале им является не государство, а активная часть общества в лице как отдельных граждан, так и общественных организаций самой широкой гуманитарной направленности. Иными словами, большинство субъектов ПД не находятся на государственной службе, хотя профессиональные дипломаты могут быть включены в процесс продвижения различных инициатив, целей и задач страны. Например, дипломатические представительства за рубежом содействуют развитию культурных связей. В то же время ведущие дипломаты вплоть до посла могут присутствовать на научных симпозиумах и конференциях, активно работать с медиаресурсами и социальными сетями. И все же это лишь вершина огромного айсберга под названием «публичная дипломатия». Его мощь определяют количество и качество, а главное – системность и повседневность разнообразных гуманитарных контактов.

Особым в публичной дипломатии является также объект ее воздействия. Как известно, классическая дипломатия подразумевает обмен мнениями в единой политической плоскости – посредством действующих политиков и представителей МИД происходит влияние на формирование внешнеполитического курса той или иной страны, на принятие политических решений и процесс их реализации. В свою очередь главная цель ПД – это различные сегменты общества, начиная от простых граждан и заканчивая институтами гражданского общества. В результате «обработанное» публичной дипломатией общественное мнение конкретной страны способно влиять как на внешнеполитическую повестку своего государства, так и на отношение различных гражданских структур (СМИ, НПО, фондов, ассоциаций, бизнеса и т.п.) общества к стране-инициатору ПД.

Главный инструмент публичной дипломатии – грамотное преподнесение выгодных стране-проводнику ПД фактов и проектов. Искусство публичной дипломатии – в изложении правдивых фактов в нужном свете. Как не патетично это звучит, но в условиях глобализации, когда взаимопроникновению подвергаются все сферы жизни государства и общества, публичная (общественная) дипломатия может быть названа сверхразумом дипломатии классической. Более того, ПД в современном мире – не просто технология представительства страны, а вопрос выживания сегодня и в будущем столетии.

Пожалуй, самым показательным примером недопустимости пренебрежения публичной дипломатией служит политическая и гуманитарная катастрофа в российско-украинских отношениях. Причем речь в данном случае идет не только о постмайданном кризисе, но обо всех постсоветских десятилетиях. Начиная с 1991 г. степень российского гуманитарного влияния на украинское общество не просто снижалась. Происходила медленная, но целенаправленная «нацификация киевского олигархического режима» (Р.В. Ищенко), что при полном гуманитарном и политическом бездействии со стороны России естественным образом отражалось в формировании устойчивых форм национализма и русофобии в различных сегментах украинского общества. В частности, Россия добровольно ушла из гуманитарного пространства соседней страны: 87% студентов с Украины участвует в западных программах, а вот о российских программах практически никто ничего не знает.