Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

Для Белграда демонстративное сближение с Москвой было важно как по внешнеполитическим соображениям, так и с точки зрения проводимой руководством СФРЮ оборонной политики. Последнее касалось заинтересованности югославской стороны в увеличении объемов военных закупок у СССР и участии в работе СЭВ, включая военно-технический аспект сотрудничества с этой организацией. Значимость советских военных поставок для СФРЮ отмечалась и в западных политических кругах, включая США. Ещё в конце 1970 г. американский посол в Белграде У. Лионхарт отмечал, что «закупки Югославией оружия у Советов в период с 1971 г. по 1975 г. могут колебаться от 400 млн до 800 млн долларов, а закупки за период 1966-1970 гг. могут составлять 500 млн долларов, или 100 млн долларов США в год»[1625]. В то же время в 1974-1975 гг. продолжала сохраняться разнотипность вооружения ЮНА, использовавшей отечественные, советские и зарубежные образцы. Так, в частности, большинство танкового парка (около 1500 машин) было представлено советскими Т-54/55 производства второй половины 50-х гг. – начала 60-х гг. и Т-34, относящимися к 40-м гг., американскими М47 Patton первой половины 50-х гг. и 650 американскими М4 Sherman производства 40-х – 50-х гг., относящимися к классу средних танков. На вооружении ЮНА были также советские легкие плавающие танки ПТ-76. Парк бронетранспортеров был представлен как советскими (БТР-50П, БТР-60П, БТР-152), так и американскими образцами (М-3, М-8, М-590)[1626].

Особое значение для развития оборонной политики СФРЮ имели события весны 1974 г., когда 18 мая Индия, являвшаяся одним из лидеров Движения неприсоединения, провела испытания ядерного оружия. Подписанный в 1968 г. и ратифицированный в 1970 г. Белградом Договор о нераспространении ядерного оружия рассматривался ранее югославским руководством как основа международной позиции СФРЮ, её внешней и оборонной политики[1627]. В новых условиях вопрос обладания этим типом вооружений означал принадлежность к сообществу стран, играющих важную роль в системе международных отношений и лишающих великие державы монополии на ядерное оружие. Именно поэтому менее чем через месяц после испытаний в Индии И. Броз Тито собрал в обстановке секретности в здании Генштаба ЮНА представителей высшего командования армии, а также ряд ученых и фактически поставил задачу проведения соответствующих работ по ядерной тематике под прикрытием гражданских научных исследований[1628]. На состоявшейся между 23 и 28 декабря 1974 г. встрече Тито с учеными и военными этот тезис был повторен[1629].

Для другого коммунистического балканского государства – Болгарии складывавшаяся осенью 1973 г. международная ситуация была важна с точки зрения укрепления её позиций в Варшавском пакте. В условиях начавшейся арабо-израильской войны НРБ внимательно следила за происходящим в регионе, тесно связанным с Восточным Средиземноморьем и Ближним Востоком. Боевые действия представляли важность для Софии не только в политическом, но и в военном отношении. Они давали возможность судить о различных аспектах военно-технической подготовленности самой Болгарии с точки зрения её оборонных интересов, а также в контексте стратегических и оперативно-тактических задач, стоявших перед вооруженными силами страны в случае военного конфликта в регионе. В соответствии с выводами, сделанными в Министерстве обороны НРБ и предназначенными для совершенствования боевой подготовки болгарских вооруженных сил, «боевые действия на Ближнем Востоке подтвердили большое значение превосходства в воздухе для успешного ведения наступательных действий», а также роль собственных ПВО в ликвидации аналогичных средств противника[1630]. Особо болгарскими военными, авторами соответствующего доклада об уроках октябрьской (1973 г.) войны на Ближнем Востоке, подчеркивалась роль танков как одного из главных родов сухопутных войск, что являлось отражением доминировавшего в советском военном руководстве мнения о роли танков в современной войне.