Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

События в Греции и на Кипре в марте 1974 г. вызывали особое беспокойство в Софии. В случае прогнозировавшихся синхронных переворотов в двух странах и при возможном участии в этих событиях США[1653] (о чём в Софию поступала информация), обострение положения на южных границах Болгарии могло перерасти в полномасштабную греко-турецкую войну, последствия которой были непредсказуемы. Возможность возникновения конфликта давала болгарской стороне основания для обращения к СССР за военно-технической помощью. Однако в самом руководстве НРБ не были склонны драматизировать происходящее на кипрском и турецком направлениях. Во-первых, в Софии делался вывод о кризисе, в котором оказалось военное правительство в Турции, пришедшее к власти после государственного переворота 12 марта 1971 г. и вынужденное позже передать правление гражданским политикам[1654]. Во-вторых, болгарская сторона оценивала ситуацию с точки зрения существования «равновесия между основными политическими силами»[1655]. Наконец, в-третьих, определялся характер разногласий и размежевания между высшим командованием турецких вооруженных сил, с одной стороны, а, с другой, представителями среднего и низшего командного звена[1656]. В военно-политическом отношении Турция, как полагало болгарское руководство, не собиралась менять свой внешнеполитический курс и продолжала оставаться членом военно-политических блоков. Более того, в Софии считали, что «особую важность для нас [Болгарии и СССР] представляет то, что в области внешней политики отсутствуют прежде традиционные до настоящего времени антикоммунизм и антисоветизм, и одновременно с этим предвидится поддержание дружеских отношений с соседними странами, среди которых СССР и HP Болгария»[1657]. Таким образом, вопреки использовавшимся время от времени болгарской коммунистической пропагандой утверждениям о потенциальной военной опасности, исходящей, прежде всего, от Турции и Греции, в действительности в Софии понимали, что ни Анкара, ни Афины, верные натовским союзническим обязательствам и проводящие собственную политику в регионе, не заинтересованы в обострении отношений с НРБ.

Для руководства соседней Югославии с точки зрения оборонных интересов страны было важно добиться укрепления Движения неприсоединения как важного фактора мировой политики. Однако взаимоотношения между основателями и лидерами этого объединения серьезно осложнились после смерти главы Египта Г. А. Насера. Визит нового египетского президента А. Садата в СФРЮ, состоявшийся 28-30 марта 1974 г., и его встречи на о. Бриони с Президентом Югославии И. Броз Тито были призваны разрешить возникавшие противоречия между двумя руководителями. Ухудшение с 1972 г. советско-египетских отношений в данном контексте могло сыграть свою роль и в отношениях Садата с Тито. Последний пытался использовать советскую поддержку уже на европейском направлении югославской внешней политики, в частности, при урегулировании территориального спора с Италией[1658]. Тогда Москва выступила в защиту югославской позиции через официальный орган Министерства обороны СССР газету «Красная звезда». Публикация в ней комментария, в котором подчеркивалась необходимость соблюдения принципа нерушимости послевоенных границ и декларировалась поддержка Белграда в его споре с Римом, была высоко оценена югославской стороной. Для неё было важно, что Кремль «уравновесил» этим шагом заявление Госдепа США об отказе поддержать как югославскую, так и итальянскую сторону в конфликте[1659].

Заявленные Москвой и Вашингтоном позиции по итало-югославскому территориальному спору тем не менее не решили вопроса о том, на кого могло рассчитывать белградское руководство. Развитие советско-американских отношений и заключаемые двумя сверхдержавами, возглавлявшими противостоявшие блоки, соглашения по военно-политическим вопросам, включая проблемы разоружения и сокращения вооружений, затрагивали интересы двух активных на международной арене балканских коммунистических стран – Румынии и Югославии. Поэтому для обоих государств было важно не допустить «сговора» великих держав в ущерб интересам малых стран.

Полученное из Лондона от румынского посла сообщение о возможной повестке дня заседания ПКК ОВД серьезно рассматривалось руководством румынского внешнеполитического ведомства. Оно готовилось к назначенной на 17-18 апреля 1974 г. встрече глав государств и партий стран-членов ОВД. Накануне его проведения в МИД СРР была подготовлена аналитическая записка «По поводу политико-юридических аспектов сотрудничества Румынии в составе Варшавского Договора»[1660]. Помимо исторической части, повествовавшей о создании и функционировании ОВД, проведенных заседаниях её органов, особое внимание в документе было уделено трём темам. Именно они постоянно вызывали у румынской стороны проблемы с союзниками из-за проводившейся Бухарестом внешнеполитической линии и, судя по всему, актуализировались вновь в связи с упоминавшейся уже проблемой: возможным изменением договора о создании ОВД.