Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

Политического Консультативного Комитета»[2222]. Румынская сторона пришла к выводу о том, что «доклад [представленный советским руководством] является продуктом советских милитаристских кругов, которые преследуют политику чрезмерного вооружения путём замены нынешних вооружений и вовлечением государств, участвующих в Варшавском Договоре, в опасную гонку вооружений и, в результате, в расходы, проистекающие из этого авантюрного образа действий»[2223]. Бухарест категорически выступил против использования факта «чрезвычайных обстоятельств» для подчинения национальных вооруженных сил советскому Генеральному Штабу, так как это «давало бы возможность Советскому Союзу вмешиваться во внутренние дела нашей страны»[2224], а в отношении Устава ОВД румынская сторона делала вывод о том, что «он стал неудобным для Советов»[2225]. Политика диктата Кремля в отношении союзников была очевидна для румынской стороны. Настойчивые заявления Брежнева о необходимости сближения коммунистических государств-членов Варшавского блока рассматривались руководством СРР как стремление Москвы построить отношения со странами-союзниками по блоку в соответствии с существовавшей моделью взаимоотношений Кремля с союзными советскими республиками[2226]. Н. Чаушеску, анализируя складывавшуюся ситуацию, констатировал: «Похоже, что мы сейчас находимся на этапе, когда используется так называемая сложная международная ситуация, также извлекается выгода из отсутствия чёткого политического руководства в Советском Союзе ввиду болезни Брежнева, и каждый пытается продемонстрировать, что они могут сделать больше»[2227]. Не меньшие возражения вызывала у румынской стороны манера предоставления советскими союзниками материалов для заседаний органов ОВД, включая ПКК: важные документы вручались с таким расчётом, чтобы у румынских участников не было времени их детально изучить[2228].

Усиливавшиеся противоречия с Румынией способствовали повышению значимости Болгарии в глазах советского руководства. Именно особая роль НРБ как единственного полностью лояльного (в отличие от Румынии) советского партнера в средиземноморско-балканском секторе Юго-Западного ТВД Варшавского пакта представляла всё большую значимость для Москвы. Это было подтверждено и тем, что из двух балканских союзников СССР только Болгария вновь получила от советской стороны в 1978 г. 12 самолётов МиГ-23МФ, имевших оборудование, позволявшее использовать ядерные боеприпасы, для перевооружения 1-й авиаэскадрильи базировавшегося на аэродроме Доброславцы (около Софии) 18-го истребительного авиационного полка. К началу 80-х гг., как отмечалось в публикациях болгарских исследователей, все истребители болгарских ПВО «можно было использовать и как носители для ядерного оружия»[2229]. Тесное сотрудничество между НРБ и СССР в области безопасности и обороны было продолжено 14 декабря 1978 г. при подписании очередного комплексного плана совместной работы ПГУ МВД НРБ и ПГУ КГБ СССР. В нём закреплялась уже существовавшая практика совместных действий двух разведок и ставилась задача организации «агентурно-оперативных мероприятий в работе против НАТО в период 1979-1980 годов»[2230]. Болгарская сторона ориентировалась на то, чтобы «содействовать укреплению в странах НАТО взглядов о недопустимости какого бы то ни было вмешательства во внутренние дела отдельных стран блока» Южной Европы и Балканского полуострова – Греции, Турции, Португалии, Италии и Франции; а также «противодействовать развитию сотрудничества с НАТО в области обороны и возвращению Франции и Греции в военную организацию блока», противодействовать расширению блока за счёт новых государств, в частности южноевропейского – Испании. Болгария должна была участвовать в активных мероприятиях, направленных на усиление противоречий между членами союза НАТО и «особенно поддерживать напряжение в отношениях между Грецией и Турцией, чтобы не допустить вмешательства НАТО в процесс разрешения кипрского вопроса». В военно-техническом отношении болгарская сторона привлекалась к операциям, направленным на усиление разногласий по вопросам стандартизации вооружений Североатлантического альянса[2231]. Обмен разведывательными данными между ДС и КГБ по политическим вопросам в 1978 г. достиг высокого уровня, о чём свидетельствовало получение болгарской стороной 1300 информационных материалов от своего советского союзника, в то время как от госбезопасности Восточной Германии было получено 187, чехословацкой разведки – 245, венгерской – 265, польской – 160, кубинской – 95 и монгольской – 15 информсообщений[2232].