Балканы. Красный рассвет

– «Марсиане» в любом случае будут делать что хотят, – хмуро произнес Гейдрих, – неважно, думаем мы по этому поводу что-то или нет. Впрочем, если мы отдадим приказ нашим союзникам бездействовать, они решат, что мы за их спиной уже договорились с большевиками. И что будет в таком случае, я не могу предсказать даже приблизительно. Очевидно, следует выбрать промежуточную стратегию. Необходимо и сохранить резервы, и создать у союзников впечатление бурной деятельности по восстановлению положения на фронте. О мой фюрер, придумал! У нас в плену находится множество солдат потерпевших поражение армий: французов, бельгийцев, голландцев. Необходимо вооружить этих оборванцев их же оружием и под контролем пулеметов немецких заградительных отрядов бросить в наступление на русские плацдармы! Пусть русские большевики убивают этих недоумков десятками и сотнями тысяч. Сами они при этом тоже понесут потери и, следовательно, когда закончится распутица, будут хуже готовы к своему наступлению.

– Ты гений, мой мальчик, – просиял Гитлер, – а я-то думал, куда бы употребить этот никчемный человеческий материал… а ты все так прекрасно устроил!

– Мобилизацией этих недочеловеков в нашу армию, – сказал Гейдрих, – займется мой ведомство, а вот для того, чтобы их правильно использовать, необходима помощь военных. Мой фюрер, разрешите мне на личном самолете убыть в Ставку Верховного Командования, чтобы лично обсудить все вопросы предстоящей летней кампании с Гальдером и Йодлем. В противном случае потребуется вызывать их сюда, что неприемлемо, потому что в любой момент на фронте может произойти что-нибудь неожиданное…

– Конечно же, поезжай, Рейнхард, – вздохнул Гитлер, – но возвращайся скорее, а то мне будет очень тебя не хватать. Когда тебя нет поблизости, я чувствую, как ко мне на мягких лапах крадется измена…

10 апреля 1942 года, утро. Третий рейх, Восточная Пруссия, ставка ОКХ «Мауэрвальд».

Группенфюрер Рейнхард Гейдрих и генерал-полковник Франц Гальдер.

Ставка верховного командования сухопутных войск располагалась всего в восемнадцати километрах от покинутого Гитлером «Волчьего Логова» и, помимо Гальдера с Йодлем, вмещала в себя еще четыре десятка генералов германского Генерального штаба и почти полторы тысячи офицеров и солдат подразделений штаба, охраны и обслуживающего персонала. Несмотря на критичную близость к линии фронта (около пятисот километров от Ставки), особенного беспокойства среди ее персонала Гейдрих не заметил. А ведь на таком расстоянии от своих аэродромов «Мауэрвальд» могли бы навестить даже «адские гребешки». При этом Гейдрих знал, что точные координаты этого места известны «марсианам» с точностью до нескольких метров. Но никаких следов авиационных налетов, бомбовых воронок или разрушенных надземных сооружений^[27] по приезде он не заметил.

А ведь если бы «марсиане» захотели, то тут был бы лунный пейзаж, воронка на воронке, а главные бункеры были бы разбиты сверхмощными бомбами. Но и герр Иванов, и военные «марсиан» успешно делают вид, что им о существовании этого места неизвестно. С чего бы это такая неожиданная доброта, в то время как «марсиане» вообще-то не склонны к проявлениям излишнего гуманизма? Командующего 6-й армией генерал-фельдмаршала Вальтера фон Рейхенау^[28] в октябре сорок первого года показательно прибили дальнобойной высокоточной ракетой вместе со всем его штабом, – да так, что от трех десятков офицеров и генералов не осталось ничего, пригодного для похорон. А ведь «марсиане» решили, что этот человек достоин смерти, только потому, что он является истовым сторонником расовой теории и лично отдавал приказы о расстрелах евреев и комиссаров. Так, в частности, в день открытия Врат по его приказу было расстреляно все еврейское население города Белая Церковь, включая и детей в возрасте до семи лет. Так что эту акцию «марсиан» надо понимать не как устранение вражеского военачальника (чем те занимались крайне редко), а как публичную показательную казнь военного преступника.