Балканы. Красный рассвет

И вот сейчас мой корпус сосредоточен неподалеку от Одесского шоссе в лесном массиве под хутором Теремки. Тут же, только на другой стороне дороги, сосредоточена вторая гвардейская Таманская дивизия экспедиционных сил. Я знаю, что по ту сторону Врат она числится одним из лучших соединений, что и подтвердилось уже здесь, в Смоленской битве, когда гвардейцы-таманцы лихо гоняли всяческих покорителей Европы. Немного южнее, у Днепровского шоссе точно так же в лесном массиве сосредоточены механизированный корпус генерала Лизюкова и 4-я гвардейская Кантемировская дивизия – не менее славная, чем Таманская, таким же образом гонявшая фрица под Смоленском и при прорыве к Риге. А Голосеевский лес, расположенный между двумя этими бронированными кулаками, весь без остатка заполнен кавалерийскими корпусами генералов Доватора и Белова. А уже за нами и кавалеристами, ввернутые в походные колонны, стоят стрелковые дивизии второго эшелона, готовые войти в прорыв вслед за подвижными соединениями. И вся эта сила в серых предутренних сумерках ждет только одного – сигнала к наступлению. До линии фронта тут всего три километра, а там, на той стороне – позиции двадцать девятого армейского корпуса немцев, и его солдатам и офицерам жить осталось несколько минут.

В тот момент, когда стрелки часов показывают пять ноль-ноль, а ночная тьма едва-едва сменилась предутренними сумерками, неверную фронтовую тишину вдруг разрывает грохот артподготовки. Даже на слух понятно, что плотность огня в два, а то и в три раза превышает то, что наша артиллерия выдавала на Жлобинском плацдарме полгода назад. Точно так же откуда-то из района Жулян бухают двенадцатидюймовые морские транспортеры, частым огнем бьют артполки РВГК и артиллерия экспедиционных сил. Сборная команда орудий двух времен и стволов – в несколько раз больше, чем под Жлобиным. Огонь ведут и наши местные, советские, гаубицы: Б-4, МЛ-20 и А-19, и тут же импортные из-за Врат: «Гиацинты», Д-20 и «Мста-Б», а также самоходные орудия экспедиционных сил «Пионы» и «Мста-С». Где-то у самой передовой тяжело кашляют двухсот сорока миллиметровые минометы, расчищающие пехоте путь от вражеских долговременных укреплений, и грохочет что-то очень крупнокалиберное, выведенное на прямую наводку (как бы не «Ее Величество Б-4»). Фронт тут стоит с середины августа, и после Смоленского побоища немцы, понимая, что однажды мы придем за своим добром, зарылись в землю как последние кроты, обросли бетонными укреплениями, опутались колючей проволокой и отгородились минными полями. Но, как говорят, против лома нет приема, особенно если вместо лома используется сверхтяжелый миномет или гаубица Б-4, прозванная «Сталинской кувалдой»…

Чтобы обозреть полосу предстоящего прорыва, я поднимаюсь на наблюдательную вышку, смотровая площадка которой замаскирована среди крон деревьев, и вижу: в самом деле, вместе с минометами М-240, по дотам первой линии немецкой обороны прямой наводкой бьют сверхтяжелые рубочные штурмовые артсамоходы. Во время переформирования нас, командиров будущих мехкорпусов, свозили в Кубинку и показали образцы новой техники, в том числе и той, что нам пока не по чину. Если смотреть на штурмовой артсамоход спереди, со стороны противника, то возникает ощущение сокрушающей мощи и непреклонной решимости. Сплошной, не пробиваемый никакими противотанковыми средствами, наклоненный под острым углом лобовой лист, прикрывающий собой мотор, место мехвода и гусеницы, массивный наплыв маски орудия и – не короткий, не длинный, а вполне себе пропорциональный восьмидюймовый ствол. Т-55 по сравнению с этой «красавицей» выглядит как изящный балетный танцовщик рядом с профессиональным цирковым силачом. Воистину «Сталинская Кувалда» – так что гарнизонам немецких дотов, увидевших ТАКОЕ, вышедшее на них в пятистах или восьмистах метрах, остается только исповедоваться и молиться. Два-три фугасных снаряда раскидывают в стороны земляную обваловку и открывают бетонное тело дота, а потом один утяжеленный бетонобойный пробивает метр-полтора фортификационного железобетона и рвется внутри. И взять этого монстра в лоб им совершенно нечем, разве что чем-то подобным, монструозным, выведенным на прямую наводку.

Перетряхивающее кишки грохотание артподготовки продолжалось час двадцать минут. Когда наша артиллерия перенесла огонь в глубину вражеской обороны, а на первой линии немецких траншей все более-менее стихло, румяное майское солнышко успело уже высоко подняться над горизонтом. И теперь его розовые лучи подсвечивали повисшую над полем боя пелену из пыли и пороховой гари, которая медленно оседала на истерзанную землю. Вот это я понимаю – перепахать… Воронка на воронке, с торчащими из этого месива обломками бетонных плит, какими-то бревнами, покосившимися столбами с висящими на них лохмотьями проволочных заграждений. В то же время западнее полосы будущего прорыва, на границе подвергшейся артиллерийской обработке вражеской обороны, что-то продолжало гореть багровым, чадным пламенем.