Балканы. Красный рассвет

Если по Венгрии мы ехали почти с ветерком, останавливаясь только на крупных станциях, чтобы сменить паровоз, то после въезда на оккупированные земли Совдепии наше продвижение замедлилось. Чем дальше на восток, тем медленнее шел эшелон, а если смотреть по сторонам, взгляд постоянно натыкался на признаки войны, идущей неподалеку. То на разъезде прогремит навстречу нам санитарный поезд, увозящий от войны тяжелораненных белокурых бестий, то под откосом обнаружится безнадежно разбитый паровоз, то чуть поодаль от путей под стук колес промелькнет кладбище, полное новеньких березовых крестов, под которыми лежат те завоеватели этой земли, которым уже не суждено вернуться в свой фатерлянд. Разнесенные в щебень станционные здания и плохо засыпанные воронки от бомб крупных калибров на этом фоне кажутся мелочью, как и то, что оружейный вагон по приказу полковника Перье давно вскрыт, и винтовки с пулеметами розданы солдатам. Патроны (по одной обойме) выдаются тем, кто заступает в караул, потому что в лесах, мимо которых проезжает наш поезд, много прокоммунистических бандитов-партизан.

Разрушения на железной дороге тут настолько велики, что наш эшелон едва ползет. У железнодорожников бошей усталые, безнадежные лица. Видно, что они уже не ждут от этой войны ничего хорошего и что нечто страшное тут может наступить уже в самое ближайшее время, буквально с минуты на минуту. Поэтому они любой ценой стремятся протолкнуть очередную порцию пушечного мяса поближе к фронту, иначе голодный Зверь, которого перестали кормить свежатиной, возьмет и их жизни тоже. Уже несколько раз нам приходилось вылезать из вагонов, чтобы, взяв в руки кирки и лопаты, помогать восстанавливать разбитые бомбами пути. По таким наспех отремонтированным участкам, которых по мере приближения к фронту становилось все больше, поезд тащился едва ли не со скоростью пешехода. Таких разрушений на войне никто из нас не видел даже в сороковом году, когда боши, ошалевшие от свой неожиданной победы над лучшей армией Европы, парадным шагом маршировали по нашей Милой Франции. Честное слово, мы, пожалуй, быстрее попали бы туда куда стремимся, если бы просто вылезли из вагонов и пошли пешком. Тогда я еще подумал, что мы имеем все шансы не доехать до фронта и погибнуть где-нибудь здесь от авиационного налета, потому что чем дальше на восток, тем чаще мы видели пролетающие в небе большевистские и марсианские самолеты. Последние, как правило, были без винтов, с отогнутыми назад крыльями, но и у тех и у других опознавательными знаками служили красные пятиконечные звезды. Неужели правду говорят о том, что «марсиане» с большевиками состоят в прямом родстве и потому вступились за них как за самую свою ближайшую родню?

В течение нескольких дней с восточной части горизонта доносилась постоянно усиливающаяся фронтовая канонада. Сначала это было отдаленное громыхание, слышное только в те моменты, когда поезд стоял неподвижно, но это ворчание все приближалось и приближалось, пока вчера вечером не стало таким громким, что его не мог заглушить даже стук колес. Мы приближались к тому рубежу, который еще не удавалось пересечь ни одному живому человеку. Настроение среди моих товарищей совсем упало: нам было жалко своих никчемных жизней; а я еще и клял себя за то, что добровольно записался в легионеры, получив за это прозвище «коллаборационист», хотя правильнее было бы назвать меня идиотом. Только человек, полностью лишенный умственных способностей, из сиюминутных соображений мог добровольно вскочить в поезд, на полном ходу несущийся прямо в ад.

Единственным, кто в нашем вагоне оставался бодр и весел, был сержант Дюран и еще несколько ему подобных. Помимо всего прочего, сержант рассказывал, как он сражался в интербригадах, причем не столько против испанских франкистов, сколько против немцев и итальянцев, которые, готовясь к новой Великой Войне, воевали на стороне Франко целыми дивизиями. И русские большевики тоже присылали к республиканцам своих добровольцев воевать против Франко. Мол, нормальные ребята, хорошие бойцы, верные товарищи, младенцев не едят и все такое. И вообще, чтобы не было новой Великой Войны, надо было останавливать Гитлера и Муссолини еще в Испании, а наше правительство пошло у них на поводу – вот и заполучило немецкий парад на улицах Парижа, как семьдесят лети назад….

Одним словом – чистейшая коммунистическая пропаганда, и ничего более.