Баллада о Звездной Республике

– Когда-то давно, в юности, я был законченный дурак. Вероятно, в очень молодом возрасте это нормально, но я к тому же отличался ослиным упрямством. У меня случился роман с ровесницей, мы оба думали, что это навсегда. К несчастью, у нас нашли генетическую несовместимость. Браки таких пар не запрещены, но не одобряются. Знаете, почему? Конечно, знаете. Вероятность дефектов у потомства слишком велика. Вариант с расставанием нас не устравивал. Я был упрям… и был влюблен. Моя подруга, наверное, испытывала нечто подобное. Мы поженились, разругавшись с родителями, причем, в возрасте всего восемнадцати лет. Был и второй вариант – оставаться бездетными, но мы верили, что жизнь побеждает все – вероятность развития дефекта была всего двадцать пять процентов. У нас родился сын, мой первенец. Лечение не помогло, мальчик умер всего через год. Болезнь Ниманна — Пика, деградация нервной системы. Мы могли сделать генетическую коррекцию, но это требовало терпения. Могли усыновить чужого ребенка, но моя жена, видимо, сломалась – она захотела развода. Я согласился, мы развелись, но на этом дело не закончилось. Она к тому же решила забыть меня полностью… как виновника несчастья. Потребовала разрешения на ментальный блок, хотя психиатры сильно возражали. Своего она все-таки добилась… Забыла меня, забыла совсем, забыла наш брак и мертвого сына. Надеюсь, была потом счастлива… а я же был очень зол, ну и глуп, конечно, ведь мне едва исполнилось девятнадцать. В общем, поставил ментальный блок и себе тоже, в отместку, чтобы забыть ее. Действительно, забыл, но все равно вышло неудачно. Теперь я помню только общий ход событий – да была, жена и был сын. Да, расстались. Не помню ни ее имени, ни лица, никаких подробностей. Не помню даже, как мы спорили, и почему разругались так сильно. Забыл ее характер, привычки, голос, фигуру. Если увижу – не узнаю. Все документы уничтожены по протоколу защиты частной жизни.

– И вспомнить уже никак? – замерев, прошептала Женька.

– Только при глубоком вмешательстве. Только по очень важной причине – чтобы убедить Кирилла Сергеевича помочь нам в деле доппельгангера. А ради себя самого – зачем? Мне сорок лет. Я давно уже другой человек. Был женат второй раз и разошелся не так давно без трагедии. У меня работа, долг, друзья, соратники и куча ярких воспоминаний в основном экстремального характера.

–И вам ее не жаль?

– Кого?

– Ту девушку.

– Невозможно жалеть человека, которого полностью забыл.

– Но так же нельзя!

– А как можно, Женечка? У вас есть другие варианты?

– Нет.

– Я был дурак – признаю, но старую глупость уже не исправишь. А сейчас меня ждет работа, ею и займусь.

Вечеров ушел, оставив Женьку чистить и есть апельсин в одиночестве.

Глава 11. Этика экстремальных обстоятельств

Научная часть «Алконоста» наполовину переехала на Верум -- кто на "Филинах", а кто даже на "Кречетах". Петровский пока оставался на борту, он курировал астрономические наблюдения, следил за погрузкой оборудования, шлифовал свои научные разработки и доводил до конца эксперименты, невозможные без силовой установка корабля.

Свободные часы шеф глава научной части проводил в спортзале – готовился к худшему, а именно – к жизни при увеличенной силе тяжести.

Спортзал корабля имел иную, чем в других отсеках, систему гравитации. Здесь можно было, облачившись в специальный костюм, уменьшить или увеличивать свой «вес» за счет воздействия магнитного поля. Грузный Петровский то отдыхал при "низкой силе тяжести", то потел и мучился, нагружая себя полуторным весом, но в форму приходил слишком медленно. Отчаявшись позудеть, он просил Вечерова «сделать спарринг» и тот великодушно соглашался подраться в поддавки, хотя все равно побеждал по очкам.

Закончив с тренировкой, оба они отдыхали, заодно наблюдая, как Инга Оболенская делает сальто в невесомости.

– Эффектная девушка, мечта эстета – с интересом заметил Вечеров.

– Верно, Оболенская девушка более чем хорошенькая, но при этом слишком странная, – тут же отозвался Петровский.

– В чем ее странность?

– Барышня имитирует легкомыслие. Если послушать частные разговоры (а она так болтает, что едва не кричит) – голова забита только парнями. Если посмотреть на результаты работы – они очень впечатляют. Потенциально блестящий ученый.

– Нарочитое поведение на публику, что ли?

– Думаю, да, но не понимаю, зачем. Конечно, девица совсем молоденькая, верю, хочет повеселиться, но изображать настолько утрированную дурочку – это уже перебор. Идиотов на «Алконосте» нет, отсеяли еще на Земле.

– Интересное наблюдение, я его обдумаю.

– Конечно-конечно, обдумай, но меня беспокоит другое – ты что, реально собрался снимать свой «блок»?

– Собрался, еще как собрался. У меня тут пари с Корниенко на «не слабо».

– Да брось ты, Саша, тягаться с нашим врачом в этике и занудстве, сходи лучше к Сибирцеву, пускай он прикажет обработать доппельгангера безо всяких условий.

– Спасибо, капитан Очевидность. Сделал бы, да не могу. По уставу в медицинских делах Корниенко не подчиняется капитану.