Баллады снова солгут

Я села напротив Святоши и потянулась за кружкой. В ней было что-то горячее, приятно греющее руки, но я не успела подтащить её к себе: ладонь Святоши накрыла мою сверху.

— Как прогулка? — спросил меня мой напарник, пока я судорожно соображала, в чем смысл этого неожиданного жеста. Мой ответ получился невнятным:

— Сыровато.

— Следовало ожидать, — улыбнулся Святоша. — Кажется, ты замёрзла.

Его пальцы отняли мои озябшие ладони от кружки и принялись растирать их, делясь своим теплом. На меня же нашло странное оцепенение, и я могла только смотреть на это — с тупым удивлением и, кажется, нелепо приоткрыв рот.

— Что-то не так? — спросил Святоша, с беспокойством глядя в моё изменившееся лицо. — Была какая-нибудь неприятная встреча в деревне?

— Не то, чтобы… — пробормотала я. Вьюнок вздрагивал над ухом, точно жилка, бьющаяся у виска. В ход шла вся моя выдержка.

Приди в себя, Эльн, это сон, лишь сон. Они и не обязаны во всём походить на действительность.

— Опять Гведалин хотел чего-нибудь? — густые брови цвета ржавчины сошлись углом на переносице напарника. — Что-то я никак в толк не возьму, что ему от тебя надо. Знаю, ты не любишь, когда я вмешиваюсь, но…

— Нет-нет, на самом деле, всё в порядке, — попытавшись улыбнуться, я очень быстро пожалела об этом. Странный сон «исправил» многое, но явно не мою отвратительную способность лгать.

В глазах Святоши отразилась уже настоящая тревога:

— Любимая, что случилось?..

В этих словах было столько силы, что они легко могли бы перешибить чей-нибудь хребет, если бы обрели плоть. Тепло его рук, его порывистые движения — он всем телом подался вперёд, желая меня утешить — и неожиданный надлом внутри меня самой, предательская боль между рёбрами, дыхание, замершее перед приступом слёз…

Как же мне всё это надоело — бродить среди гор, среди снов, среди могил и кошмарной смеси всего этого, которую назвали Мастерской. Как же я хочу, чтобы всё это просто закончилось…

Несмотря на предупреждающее биение цветка, я уронила голову на руки — чистые, ещё не израненные озлобившейся магией мёртвой страны. Выдержать взгляд Святоши, полный заботы и внимания, было выше моих сил. Нужно собраться с духом и отправиться дальше, в следующий сон.

— Я просто устала, — пробубнила я в собственный рукав. — До смерти устала.

Скрип стула и шуршащий звук шагов; пахнущее табаком тепло приблизилось, опустилось, и я почувствовала его на плечах.

— Посмотри на меня.

Нет, только не это, пожалуйста…

Шероховатые пальцы коснулись моей щеки с невыносимой нежностью, от которой у меня сводило всё нутро. Это не ты. Ты не можешь так улыбаться, ты только скалишься и смеёшься…

Но почему ты снишься мне таким?

Взбешённый вьюнок почти искрится, отсчитывая мгновения.

Серебряные глаза Святоши походили на небосвод, в котором зимняя ночь, тянувшаяся тысячу лет, неожиданно сменилась весенним рассветом. Он обнял меня, и его дыхание запуталось в моих волосах:

— Всё будет хорошо, любимая. Если уж мы не справимся, то кто?

Сдавшаяся и пленённая, я смогла только кивнуть и шмыгнуть носом. Мой… напарник — или кем мы были друг другу в этом сне? — усмехнулся и слегка отстранился. Ровно настолько, чтобы ткнуться в мой лоб губами.

Чувствуя себя так, словно из тела пропали все кости, я закрыла глаза, и сон мгновенно истлел. К вящей радости совсем обезумевшего цветка.

…Из глухой темноты не хотелось возвращаться. Кто знает, куда ещё отправит меня призрачный мир снов и какую новую пытку он для меня придумает? Разве сумрачная мгла, заполнившая собой пространство между сновидениями, много хуже, чем эти стрелы, метящие в самое сердце?

Но вечность в сером океане слишком скучна.

Открыв глаза, я рывком села в своей постели. В узкие окна спальни пробивался мутный рассвет, едва начавший разгораться. Дверь в коридор Арэль Фир была плотно прикрыта — так, что оттуда не доносилось ни единого звука.

Или их попросту заглушает треск камина, слишком живого и весёлого для этого гиблого места?

Вид нескольких шеренг пустовавших постелей вскрыл ещё одну рану где-то на самом дне моей хилой груди. Интересно, сколько их там? Кажется, сны не прекратятся, пока я не достигну самого дна собственной памяти — дорога, которую Луна приготовила для меня.

Впрочем, со мной она ещё обошлась почти ласково, если вспомнить, что случилось с остальными жителями этой спальни. Какой была их участь?..

— Более милосердной, чем тебе кажется, Эльн.

— Тиви?..

Я обернулась к камину, едва не упав с кровати. Близ огня стояло кресло; из него поднялся тонкий силуэт, знакомый до боли в костяшках пальцев. Пепельные кудри серебристым облаком мерцали вокруг головы моей подруги; я легко различила улыбку на её хрустальном лице.

Взрослей, чем я запомнила…

— Ты тоже мне снишься, да? — я задала вопрос раньше, чем успела над ним задуматься.

Тиви усмехнулась:

— Вроде того. Знаешь, я рада, что ты поладила с силой. Если кто из нас и мог справиться, то это ты.