Баловень судьбы

— Вы — великолепный дрессировщик, — продолжал принц. — О вас ходит слава Баловня судьбы, говорят, вам покровительствуют звезды. Поделитесь своей тайной, может вы скрываете сильный талисман?

«Если принцессе нравится этот придурок, — думал в это время я, — то очень жаль, я был о ней лучшего мнения, закон природы — как всегда количеству не хватает качества».

За спиной принца посмеивались Василиск и глупые баронеты.

— А что вы сделали с бедным драконом?

— Он его задушил, — приглушенно смеясь, ответил Василиск.

— О-о-о-о, — принц покачал головой, — серьезный поступок, жаль, что вчера мне не пришлось помериться с вами силой. Говорят, вы были больны? Драконья лихорадка?

Он определенно нарывался на неприятности, зачем он провоцирует меня? Мое имя не дает ему покоя? Он, наверное, привык к всеобщему поклонению.

— Вас вчера ждали. У принцессы появился новый Защитник.

Наступило настороженное молчание, все ждали моего слова. У принца точно развит комплекс неполноценности, раз он так клеится ко мне, а что касается Защитника, у принцессы появился не Защитник, а шут.

— Граф, — подал голос Василиск, — его высочество принц Вареников Сердолик Великолепный вчера на королевском ужине в открытую заявил, что в этом королевстве у него нет соперников. Мы с ним поспорили — я заявляю, что вы его достойный соперник или я ошибаюсь?

Черт побери, они сговорились — молодец Василиск, он опять меня подловил. А этому принцу Вареников неймется узнать, кто в этом королевстве всех сильнее и храбрее.

— Вы предлагаете мне переломить копья? — спросил я, небрежно зевнув.

— О! — воскликнул принц, — Так вы согласны?!

Он, наверное, думал, что мигом зашибет эту козявку (то есть — меня).

Я ласково ему улыбнулся (так улыбаются на поминках) и скорбным тоном ответил принцу:

— Мне жаль вас, очень жаль — вы так молоды и прекрасны, а это очень ценная вещь, чтобы так просто все потерять.

Брови принца вздрогнули, он вопросительно уставился на меня.

— У меня действительно есть талисман, — поведал я ему. — Стоит потереть его, пошептать заветное слово и все сбудется так, как я хочу.

На загорелом лице принца проступили бледные пятна, но в его глазах горела решимость берсеркера. И вместе с тем мне удалось его напугать. Что касается меня, то после всего того, что со мной было, я стал толстокожим к своей безопасности: Баловень судьбы до тех пор баловень, пока ему все это сходит с рук.

— Решено! — воскликнул принц.

На ступеньках послышались торопливые шаги — это был Крис с известием от короля.

— Король ждет вас, граф, — объявил Крис.

— Отлично! — я вскочил на ноги, поднялся на ступеньку выше, чтобы оказаться вровень с принцем. — Вы смелый человек, обсудим условия поединка позже, а пока молитесь, — я вежливо улыбнулся в лицо принцу, тот отшатнулся от меня в сторону.

Идущий за мной Крис пробормотал мне в спину:

— Он — смелый человек.

Я резко обернулся к нему:

— А что ты скажешь про меня?

Крис молча поклонился.

В молчании мы прошли две залы, увешанные боевыми доспехами и оружием, свернули в коридор и по узкой лестнице поднялись на следующий этаж. Мы попали в большую комнату, заваленную вытканными коврами. У дверей с голубыми портьерами, на которых были вышиты золотые королевские рыбки, стояли двое здоровенных гвардейцев с мечами наголо. Раскрылась дверь и колыхнулись портьеры, мне навстречу вышел Оутли-Шумахер.

— Оутли, капитан! — воскликнул я, вот кого я искренне был рад видеть.

Тот смущенно улыбнулся, тронул усы, проверяя, на месте ли предмет его гордости и протянул мне руку. Его рукопожатие было каким-то робким и сконфуженным.

— Что с тобой?

— Все в порядке, — пробормотал Оутли-Шумахер. — Рад видеть вас целым и невредимым, — он отвел глаза в сторону. — Король ждет вас… — запинаясь, Оутли-Шумахер добавил: — Он просил вас, чтобы вы оставили свой меч в приемной.

— Что?! — рявкнул я.

По правилам этого королевства лишить оружия дворянина не имел права даже король, это считалось оскорблением и обвинением в предательства.

— Что ты мелешь, капитан?!

— Это приказ короля!

Сзади послышался шум, звякнуло железо. Я обернулся — появились еще двое гвардейцев с обнаженными мечами. Я посмотрел на капитана.

— Что это значит? — как можно тише и спокойнее спросил я.

Оутли-Шумахер грустно усмехнулся, нервно провел дрожащей рукой по усам.

— Лучше бы ты не приезжал, — глухо ответил он.

— Почему? — искренне удивился я.

— Король боится тебя.

Я захохотал — слишком громко, чтобы и за дверью могли слышать.

— Пусть не боится, — я усмехнулся, отстегнув перевязь с мечом: Сохрани его, — я передал меч капитану.

Меня пропустили вперед.

Вытянутая, узкая комната. Большие окна задернуты темно-голубыми портьерами — ненужный полумрак, стены скрыты темными, тяжелыми занавесями с кистями. Высокий потолок играет вспышками разноцветной мозаики. Белая ковровая дорожка вела к высокому, стоящему на помосте, черному трону с высокой и широкой спинкой, за которой вполне могли спрятаться два телохранителя.

Король Альфред Саныч Аве-Мария Дерибас 7 сидел при всех своих королевских регалиях, развалившись на троне.