Балтийцы (сборник)

Я подошел к свободному перископу. Небольшой белый пассажирский пароход под шведским флагом проходил совсем близко от нас. По палубе гуляли люди и равнодушно глядели на воду. Никому из них не приходило в голову, что в этот момент их внимательно рассматривают из-под воды. На палубе громоздились чемоданы, корзины и узлы. Очевидно, городские жители переезжали на дачу. Я смотрел на них, и преступная зависть шевельнулась во мне. Вот будут они сегодня гулять по зазеленевшим лугам, слушать щебетанье птиц и смотреть, как безмятежное солнце садится в море пред затихающей природой… А мы? Будем, как неведомый чудовищный зверь, бродить под водою, слушая завывание своих моторов, и на благодушный закат солнца смотреть в предательский перископ… Капли воды с отсыревшего потолка боевой рубки падают мне за воротник. Пароход скрылся в отдалении.

Мы недалеко от назначенной нам позиции. Командир не отходит от перископа. Охотничий зуд пробирается в самые миролюбивые сердца.

Проходит час, другой. Я сижу в кают-компании у моего штурманского стола и вычерчиваю циркуляции, которые описывает командир, сближаясь временами со встречными пароходами и разглядывая их в перископ. Пароходы все нейтральные. Мы начинаем скучать. Как-то не верится в успех. Играет граммофон.

Из рубки неожиданно раздается спокойный, но резкий голос командира: «Комендорам приготовить снаряды. Пулемет в рубку. Набрать сигнал „остановитесь“».

Граммофон, точно поперхнувшись, сразу обрывает свою песню, комендоры, запыхавшись, бегут в рубку, сигнальщики привязывают к длинному шесту сигнальные флаги по международной книге. Все насторожились. Молчание водворилось во всех концах лодки. Сердце стучит громко и часто. Никто, кроме командира, не знает, в чем дело.

– Всплывай-ай! – резко звучит голос из рубки. Рулевые, выпучив глаза и сжав губы, вертят штурвалы на всплытие. Стрелка глубомера бежит выше, выше. Вот слышен уже плеск волн. Солнечный луч вдруг врывается через мутное стекло иллюминатора. Командир энергичным взмахом руки поворачивает рычаг входного люка, откидывает крышку и выскакивает наверх.

– Сигнал поднять! Комендоры к орудиям!

Сигнальщики высовывают в люк длинный шест с флагами, комендоры по колено в воде пробираются к своим пушкам.

Я тоже поднимаюсь наверх и осматриваюсь. В двух кабельтовых впереди нас большой черный пароход. Пароход заметил нас не сразу. Только что не было никого вокруг, и вдруг за кормой – длинное зеленое непонятное судно.

Чтобы привлечь внимание, командир приказал пустить пароходу вдогонку два снаряда. Два гулких выстрела прокатились по морю. Люди на мостике парохода вздрогнули и обернулись назад. С этого момента начинается незабываемая картина, которая во всех мельчайших подробностях навсегда запечатлелась в моем мозгу.

Разобрав наш сигнал «Остановитесь», пароход поднял ответный флаг и застопорил машины. Мы вышли ему на траверз и остановились в четверти кабельтова от него.

Бросив быстрый взгляд вокруг и убедившись, что в настоящий момент нам ничто не угрожает, командир объявил, что даст возможность команде парохода спастись. Судьба парохода и людей решалась у нас на мостике быстрым и единоличным судом командира. Через полминуты другой лаконически-безжалостный сигнал поднялся над нашим мостиком – «Покинуть судно как можно скорее».

Я, не спуская глаз, смотрел на мостик парохода. Видно было, как сигнальщик сравнительно спокойно поднял ответный вымпел до половины и начал по книге разбирать сигнал. Узнав смысл сигнала, он панически вздернул ответный вымпел и, не выбрав фалы до места, бросил их по ветру и кинулся вниз, что-то громко крича. Спустя несколько секунд вся команда парохода была наверху. Шлюпки буквально падали в воду с раздернутыми талями, и в них беспорядочной живой струей сыпались по талям люди, садясь ногами на головы других и падая вниз. Таким же образом свалились в шлюпку и две женщины. После двухминутной суматохи шлюпки отвалили от борта. На пароходе не осталось ни души.

Убрав исполненный сигнал, мы высоко на шесте подняли над мостиком Андреевский флаг. Командир знаком приказал немецким шлюпкам подойти к нашему борту.

– Где капитан? – спросил он.

Представительный немец в форменной фуражке и пальто приподнялся и спросил, что угодно.

Старший офицер передал ему по-немецки приказание командира вернуться немедленно на пароход и привезти все судовые карты.

– Торопитесь. Даю сроку пять минут, после чего пароход будет утоплен, – добавил командир сухо и сжато, пуская в руке секундомер. Капитан заикнулся, что не успеет так скоро, но командир перебил его, объявив, что если он не успеет, то будет утоплен вместе с пароходом.

Шлюпка с взволнованным капитаном погребла обратно. Сбросив пальто, капитан судорожно быстрыми движениями вскарабкался по штормтрапу наверх, дальше бегом на мостик и в штурманскую рубку. Минуту спустя он выскочил оттуда с тяжелыми свертками карт и, подбежав к поручням, в беспорядке сбросил карты на переполненную людьми шлюпку. Затем и сам стремглав скатился по трапу с мостика на палубу и с палубы в шлюпку.