Бандитка с Чёрных гор (СИ)

Несмотря на искренность тона, которым Дучесс произносилла эти слова, какая-то ядовитая, саркастическая нотка вкралась в её голос, и Линда покраснела до ушей.

— Барбара ни разу не говорила мне, что боится тебя…

— Значит, теперь у неё есть, что скрывать от тебя! — усмехнулась Дучесс; она заметила, как Линда передёрнулась от её злой иронии. — Ну и, главное, я зашла пожелать вам — тебе и Барбаре — счастья в семейной жизни.

Она протянула ей руку. В ответ Линда нерешительно вытянула свою ладошку.

Коснувшись её пальцами, Дучесс ощутила лёгкий трепет и потому тут же выпустила руку Линды на волю.

— Ох, Джована, — произнесла она совсем тихо. — Прошло так много времени, а люди такое рассказывали…

— Конечно, — произнесла Дучесс, — ты же не могла ждать вечно.

— А потом, мы были такие молодые… — добавила Линда; в её голосе явно назревало рыдание.

— Теперь мы подросли, Линда, — ответила Дучесс, — и теперь нам стало понятно, что мы были за люди.

— Да, я всё понимаю, — почти простонала девушка.

Подумать только, ни следа радости не было в её голосе, она показалась Дучесс даже чересчур угрюмой. Во всяком случае, у неё сложилось такое впечатление. Она сделала шаг назад и оказалась на террасе.

— Прощай, Линда!

— Прощай, Джована!

И опять зашагала по улице, но уже в противоположном направлении. Отойдя подальше, она обернулась, вежливо сняла сомбреро и взмахнула им на прощание. Может быть, присутствие большого количества мужчин, бдительно замерших во двориках и у окон, заставило его повторить прощальный жест? И может быть, только ради них она так широко улыбнулась, хотя акт торжественного прощания был уже завершён?

========== 5. Выросла преступницей ==========

Так и шагала она по улице, полностью разобравшись наконец в своих делах.

Освободившись от Линды, она чуть ли не физически ощутила, будто верный скакун вырвался из вязкого песка и вынес её на хорошо укатанную дорогу. Освобождение от Линды вывело её из иссушающей пустыни в зелёную, продуваемую свежими ветрами долину. Тяжёлый сон кончился, она проснулась.

Да, если бы истина открылась ей всё те же самые три года назад, насколько радостней был бы для неё каторжный труд за решёткой!

Ну а что касается Барбары Спрингер, то пусть она наслаждается семейной жизнью!

Она достигла окраины города. Эти места были незнакомы ей. В последние несколько лет жизнь в городе оживилась, стала гораздо лучше, и старые границы были давно преодолены. Однако вновь приехавшие жители уже были наслышаны о Дучесс. Конечно же, городская газета за последние года полтора не раз печатала портрет нашей героини. Каждый грамотный человек без труда узнавал

в ней «ту самую нехорошую женщину». Вот за забором толстая коротышка с курчавящимися чёрными волосами бросила копаться в своём садике и выпрямилась, чтобы Удобнее уставиться на Дучесс выпученными от страха глазами; Дучесс давно привыкла к таким штукам. Бабёнка эта уж такого наслышалась о страшной убийце и потому неотрывно смотрела на ужасную знаменитость, обливаясь от смертельного страха холодным потом. А здесь вот совершенно незнакомая ей крепкий мужчина, едва завидев её на улице, с визгом принялся созывать играющих во дворе детей и загонять их домой, а дети, тоже объятые ужасом, выглядывали из-за отцовских брюк, ожидая, когда же начнётся убийственная стрельба.

Что же это такое — неужели все они считают егё людоедкой, или как?

И при этой мысли она вздрогнула. Пусть лучше её боятся мужчины и дети, но пусть только не презирают. Пусть она лучше останется такой, какой стала в глазах жителей города, чем превратится, скажем, в Барбару Спрингер, которая скрывается через чёрный ход, когда с фронта приближается опасность. Нет, всё здесь предопределено судьбой! Самой судьбой! Она вернулась домой, чтобы вести совершенно мирный образ жизни, как всякая законопослушная гражданка. Но как сохранить покой и блюсти закон в этой смертоносной атмосфере всеобщего подозрения? Если каждая рука мысленно или тайком вздымается над ней с зажатым оружием, то разве не имеет права и она поднять собственную руку ради спасения жизни? В мрачном и непредсказуемом будущем было, однако, какое-то волшебство, неизъяснимо манившее к себе.

Стычки не миновать, и кто знает, может, она произойдёт ещё сегодня, в крайнем случае — завтра. И тогда её опять объявят вне закона. А восстановив против себя закон, она сможет бороться несколько месяцев, может быть, всего лишь несколько дней, скрываясь и прячась, поливаемая дождём и палимая солнцем, одинокий несчастный человек, силы которой поддерживает только безумная страсть дикой борьбы за выживание, одинокий несчастный человек, восставшая против соединённых сил всего общества. И, восстав против всех, преследуемая каждым в отдельности и всеми вместе, она наконец встретит смерть в бою!