Бандитские повести [СИ]

Помощь не преминула придти. В течение пятнадцати минут пенсионерки доказывали мне и друг другу, что Аня дурочка и приводили в добавление к своим доводам примеры соседей и знакомых, у которых в семьях имелись такие же дети. В разговор активно включались подходившие к остановке люди.

— Бедненькая! — качали они головами, рассматривая улыбающуюся Аню. — Горе-то какое родителям!

— Её же по больницам возить надо, по врачам. А каждому плати, а каждого упрашивай. И толку никакого.

— Лучше б уж при родах умирали. Или умерщвляли бы их безболезненно. А то ради чего живут?! Это же не жизнь, а мука.

Я отчаянно пытался сдерживаться. Мне хотелось броситься на этих пенсионеров и разорвать их на части. В груди кипело.

— В туалет не сходит сама, поесть не может. Всегда при себе держать надо.

— И не работает, и отдать её некуда. Всю жизнь свою на неё изводить приходится.

— Да чего уж говорить — кошмар! Самый настоящий кошмар! И близким тяжело, а для неё-то сущий ад! Господи, хоть бы в нашем роду такого не было.

— Это ты в аду живёшь, карга старая! — не выдержал я наконец и крикнул в лицо одной из пенсионерок. — Это у тебя жизнь кошмарная, а она счастливая. Она вот смотрит на вас, придурков, и смеётся.

Оставшееся до прихода автобуса время обиженные пенсионеры цокали языками, злобно на меня посматривали, изрыгали короткие и чрезвычайно возмущённые фразы в мой адрес, но обсуждать Аню прекратили. Когда автобус подошёл, нас с ней демонстративно пропустили вперёд. Мы уселись на переднее сиденье, спинами ко всем пассажирам, и уставились в окно.

На первой же остановке в городе мы сошли. По дороге домой я зашёл в магазин, купил молока и хлеба. Настроение было неважным. Я понял, что сегодня нехороший день и что надо побыстрее довести Аню до дома, пока не произошло чего хуже.

Опасения мои оказались обоснованными, потому что это был не конец приключений.

Последний участок пути пролегал через пустырь, на котором вот уже несколько лет собирались возвести новое здание — котлован был вырыт, сваи вбиты, но строительство не начиналось. Этот долгострой и прилегающие к нему кусты стали традиционным местом сбора местных алкашей и гопников. Ещё по доносившимся до нас из кустов голосам, я понял, что встреча с кем-то из них неизбежна — я предпочёл бы алкашей, но навстречу нам, как из засады, словно двое суток ожидая нашего появления, вышла дворовая пацанва в количестве шести человек под руководством Виталика Немова.

— О-о-о! — радостно загудели они. — Сладкая парочка. Ванька и Анька, любовь до гроба.

Я облизал губы и постарался придать лицу невозмутимый вид.

— Привет, Иван! — криво улыбался Виталик. — Сколько лет, сколько зим! Чё, с подругой на прогулку вышел?

Дружки словно по команде загоготали. Я тоже попытался улыбнуться.

— Да, — кивнул. — Типа того.

Аня шла чуть впереди, я держал её за локоть — не останавливаясь, я попытался пройти мимо них. Пацаны перегруппировались и перекрыли нам дорогу.

— Да стой ты! — потянул меня за одежду Немов. — Куда торопишься? Не рад что ли встрече?

— Рад, — ответил я, — но домой пора. Ане надо лекарства принимать.

— Подождут лекарства пять минут, — смотрел на меня Виталик. — Ну что ты за человек — со своими, дворовыми пацанами поболтать не хочешь! Чё ты недружелюбный какой? Я вот подружиться с тобой хочу всеми силами, а ты меня избегаешь. Я тебе что-то плохое сделал?

— Нет, — ответил я.

Ничего плохого он мне пока действительно не сделал.

— Вот видишь! — улыбнулся Немов. — Давай покурим лучше.

Я не курил, но понял, что сейчас придётся.

— У меня нет с собой.

— Да угостим, хули ты! — рявкнул кто-то сбоку.

Мне протянули пачку сигарет и зажигалку. Я вытащил одну, запалил и затянулся. Напряжение сковало тело — сердце стучало часто и громко. Хоть бы не услышали, подумалось мне.

— Она понимает, что мы говорим? — выдохнул изо рта дым тоже закуривший Немов.

— Нет, — покачал я головой.

— Такая тупая?

— Это не тупость, это… врождённое такое. Другое восприятие мира.

— Ну, это тупостью и называется, — улыбнулся Немов.

Пацаны дружно заржали.

— Поёбываешь её? — кивнул он мне.

Я тяжело вздохнул.

— Нет, — ответил.

— А чё так? — удивился Виталик. — Она же твоя подруга.

Пацанва отреагировала очередной вспышкой веселья.

— Вот я свою поёбываю, — продолжал он. — А для чего нужна подруга, если её не ебать?

Пацаны ржали.

— Ну, видишь ли, — ответил я. — Она не совсем обычная подруга. Она не знает ни о чём таком.

— Ну так узнает, какие дела! Пизда-то у неё есть!

Я затягивался глубже, чтобы огонёк побыстрее спалил эту ненавистную сигарету.

— Слушай! — хлопнул меня по плечу Немов. — А давай мы ей сейчас по быстренькому вставим, а?

Пацаны воодушевились.

— Точно, точно! — кивали они. — По палке на брата — и нормалёк.

— А, Вань! — смотрел на меня Виталик. Глаза его светились. — Тут есть где. Вон в кусточках — милое дело. Раз, два — и готово.

Я старался казаться невозмутимым. Даже улыбнулся.

— Неудачное предложение, — ответил ему.

— А чего неудачное? — недоумевал он. — Она же дура, и не поймёт ничего. Да ей и самой наверняка хочется! Дура дурой — а всё равно баба!

— Нет, — качнул я головой.