Бандитский брудершафт

— Серьезные дядечки. Видать, начальство? — осторожно поинтересовался он у напарника, когда в обслуживании образовался крохотный перерыв.

Тот усмехнулся.

— Бери выше, Сашок. Это блатные. Пошли, скоро первые блюда подавать.

Под холодную закуску гости выкушали два полулитровых графина беленькой. Настроение их заметно улучшилось, а осторожность, заставлявшая замолкать при появлении новенького официанта, слегка притупилась. Когда Сема с Сашкой притаранили в «Шкатулку» два подноса с первыми блюдами и подавали кому солянку, кому уху, самый возрастной мужичок восточной наружности распинался скрипучим голосом про какую-то сберкассу, про автобус, Сокольники и берег Яузы. Покончив с первым блюдом, этот восточный товарищ приказал Семену принести еще литр водки, который честная компания прикончила под горячее.

Васильков быстро смекнул, что гости «Шкатулки» — самые натуральные бандиты. Говорило об этом многое. И суровая блатная речь, и темы разговоров, и предельно простые заказы. Ресторанное меню изобиловало разнообразной экзотикой, а эти граждане предпочитали водку, селедку, соленые огурчики, маринованные грибы. Из первых блюд они заказали украинский борщ, уху и солянку, из вторых — гуляш из говядины с подливой, свиные ребра, котлеты из смешанного фарша. Из гарниров гости выбрали гречку и отварной картофель под зеленым луком. Один, самый молодой, на десерт заказал два заварных пирожных. Он слопал их и попросил еще одно.

Под конец обеда никто из этой компании на нового официанта внимания не обращал. Тот уже примелькался, да и повода не давал, занимался своими делами, зенками ни в кого не стрелял, уши не топырил.

Обедали дорогие гости долго, пили размеренно, небольшими рюмками, мешая трапезу с разговорами. Обслуживая четверку дружков, Васильков понял, почему этот кабинет прозвали «Шкатулкой». Стоило покинуть его пределы и прикрыть за собой толстую дверь, как создавалось впечатление, будто внутри никого нет. Даже если бы в «Шкатулке» пел и плясал цыганский табор, то ни один звук не проник бы в коридор. Должно быть, это помещение специально предназначалось для людей, желающих посекретничать, побыть вдали от посторонних глаз и ушей.

Когда Александр получил повторный заказ от самого молодого гостя и отправился в кондитерский цех за третьим пирожным, в противоположном конце коридора вдруг поднялся непонятный шум. Кто-то кричал на кухне, суетился и бегал возле раздачи.

Из-за поворота выскочил Семен.

— Облава, Сашок! Мусора подкатили к ресторану! — истерично прошептал он.

Лицо его было цвета потолочной побелки, взгляд беспомощно метался.

— Как теперь быть-то, сучий городовой?! Что делать, а?!

— А что вы в таких случаях делаете? — спокойно спросил новичок.

Он не совсем понимал, в чем они провинились и почему должны опасаться милицейской облавы.

Семен нервно выпалил:

— Да не было при мне таких случаев! Спасать нужно гостей из «Шкатулки»! Нельзя им с мусорами встречаться! Пойдем, проверим служебный вход.

Они метнулись к дальнему входу, где днем по обычаю дежурил охранник.

— Куда?! — зашипел тот, заметив официантов. — Менты за дверью! Уже стучали два раза.

Это известие окончательно подкосило Семена. Руки его тряслись, он топтался на месте и не знал, что же предпринять дальше. Васильков решил, что сейчас самое время проявить инициативу.

— Не отпирай замок еще пару минут, — тихо сказал он охраннику. — Скажешь, что отлучался по малой нужде. — Александр дернул Семку за рукав. — Быстро за мной!

Официантам и другой обслуге из «Гранда» разрешалось курить на улице у служебного входа либо у открытых окон двух раздевалок, мужской и женской. Свободных минуток для курения у Василькова набиралось немного, проводить их он предпочитал в раздевалке.

Смоля папироску у приоткрытой оконной створки, Александр не раз наблюдал, как старенькая бабушка кормила стаю бездомных кошек. Окна раздевалки выходили в небольшой закрытый дворик, поросший старым вишняком и диким кустарником. Бабушка в сером застиранном фартуке и платочке, повязанном поверх седых волос, появлялась на заднем крыльце своего домика. В руках она держала чугунок, наполненный каким-то варевом. Десяток кошек сидели под кустами, ждали. Завидев кормилицу, они со всех лап бросались к ней. Серая, рыжая, белая с черными пятнами, полосатая.

Бабушка наклонялась, поправляла блюдца, выстраивала их ровным рядком и раскладывала ложкой месиво.

«Кушайте-кушайте, мои хорошие, — приговаривала она. — Кашка вкусная и полезная, на рыбьем бульоне».

Кошки послушно кушали. Кроме бабушкиного обеда, рассчитывать им было не на что.

Странно было наблюдать за этим. Всего месяц назад отгремела война, вокруг царила разруха, до сытой жизни так же далеко, как от Урала до Бреста. А бабулька исхитрялась и себе добыть пропитание, и бродячих кошек подкармливать. Странно, непостижимо и до того человечно, что першило в горле.

Старая женщина дожидалась окончания трапезы и собирала пустые блюдца.

«Вот молодцы, все скушали. На здоровье!»

Семен приметил Сашкин интерес и равнодушно проговорил: