Бандитский брудершафт

— Кошкин дом. А старуха — его хозяйка. Поваром в детском саду работала, что за дальним углом. Видать, оттуда и носит отбросы. Дед у нее давно помер, два сына погибли на фронте, сама сильно больна легкими, кашляет так, что аж у нас слышно.

Каждый раз, замечая за окном эту женщину, Александр наблюдал за ней, забывая о тлеющей папиросе.

«Вот ведь как бывает, — рассуждал он, с улыбкой поглядывая на кошачью трапезу. — Прожил человек всю жизнь в Москве, здесь родился, выучился, работал, создал семью. Потом потерял всех близких. Вот, казалось бы, и все, жизнь окончена. Ан нет, нашлось доброе дело для души».

Наевшись, кошки довольно мурлыкали и терлись выгнутыми спинами о старушечьи ноги. Она одергивала фартук, поправляла платочек, несколько минут стояла, наслаждалась свежим воздухом, полутенью от вишневых деревьев и общением с питомцами. Ей было интересно жить. У нее была цель, занятие. Каждый день в маленьком дворе ее ждали кошки.

Когда Сашка с Семеном ворвались в «Шкатулку», гости опешили. Обычно официанты входили в кабинет скромно и незаметно. Они не производили шума, не привлекали внимания, даже если тащили подносы, нагруженные блюдами. А тут вломились, и с порога в крик.

— Уважаемые, там мусора на улице! Облава! — заполонил невеликий объем «Шкатулки» бас Семена.

Хмель и благодушие вмиг слетели с бандитов.

Александр спокойно, по-деловому добавил:

— Если хотите незаметно уйти отсюда, то айда за нами!

Мужики подорвались, загремели стулья, зазвенели тарелки и фужеры, падающие на пол. Семен приотстал, а Сашка уверенно вел гостей лабиринтами коридоров к мужской раздевалке.

— Посторонись! — Он отодвинул в сторону повара, повстречавшегося им.

Тот работал в «Гранде» второй десяток лет, но безропотно подчинился.

— Вот раздевалка. — Александр толкнул дверь. — Из окна попадете в закрытый дворик.

— Чей? Кто там живет? — на ходу интересовался возрастной мужик восточной наружности.

— Подслеповатая старушка, тихая и безобидная. Вам налево, к забору палисадника.

Гости поочередно перелезли через широкий подоконник, спрыгнули, распугали кошек, гревшихся на солнце. Потом они так же, друг за другом, прошмыгнули в палисадник. За листвой вишняка уже не было видно, как эти люди перемахнули через забор и растворились в густой зелени узкой улочки.

— А расчет! — За спиной Василькова вдруг раздался сдавленный стон.

— Что? — Александр прикрыл оконную створку.

— Расчет! Ты взял с них деньги?!

— Нет, конечно. Когда бы я успел?

— Сучий городовой! Ну и достанется же нам от Разгуляя!

— Весь многочисленный коллектив ресторана «Гранд» с удовольствием отмечает юбилей своего старейшего работника, официанта Якова Федоровича Гринько. Специалистами-медиками доказано, что физическая нагрузка официанта лишь немногим уступает шахтерской. Хороший официант должен быть вежлив, галантен, прекрасно знать кухню и не показывать гостям своей усталости. И все это в семьдесят пять? Да, представьте. Якову Федоровичу на днях исполнилось семьдесят пять лет. Шестьдесят из них он работает в лучших московских ресторанах. Начинал мальчиком в трактире, продолжил помощником полового и уже затем стал официантом, — разносился по большому залу ровный голос молодого официанта, читавшего газетную статью.

Остальные сотрудники «Гранда» расположились вокруг и с интересом слушали его. Официанты, повара, мойщицы, уборщицы, полотеры, швейцары, рабочие. Не каждый день в газетах писали о простом официанте. Виновник торжества Яков Федорович Гринько отпраздновал юбилей на прошлой неделе, а ныне находился в недельном отпуске. Статья же в городской газете вышла с небольшим опозданием.

Александр с Семеном со скучающим видом сидели за столиком возле белоснежной колонны. День получился скомканным и нервным. Сначала они готовили «Шкатулку», потом обслуживали в ней четверых гостей. Затем эта милицейская облава, вызванная ночным задержанием двух официантов. Никто пока не знал, чего они наговорили в отделении, как оправдывались, выгораживали себя из-за проклятых свертков с провизией. Однако итогом их задержания стал внезапный визит двух десятков милиционеров. Конечно, день был испорчен.

Капитан милиции, руководивший облавой, по-хозяйски ворвался в большой зал, на ходу извинился перед обескураженными гостями и прямиком проследовал на кухню. Другие сотрудники распылились по коридорам, подсобкам, кабинетам. Чего искали, что хотели, никто так и не понял.

Разгуляев с директором ресторана бегали вокруг милицейского начальства, пытались урегулировать недоразумение. Да где там! Гости, рассерженные таким нахальством, стали покидать «Гранд». До самого закрытия в большом зале появились лишь пять человек. Такой пустоты в этом огромном помещении не видел, наверное, сам Яков Федорович Гринько, о котором выразительно читал молодой официант.