Банкир

Лена слушала треп молодого парня-водителя расслабленно и даже была благодарна… Все, что было и в Лазурном, и это исчезновение Сережи Дорохова, пока она стояла там, на перроне, все это переросло в жуткую, паническую тревогу… Да и пока шла к автостоянке… Ей все казалось, сейчас ее задержат, потом – каталажка или еще чего похуже… И искать-то ее никто не станет – для Гали и остальных она – на отдыхе у моря… Пройдет несколько дней, а то и неделя, прежде чем…

Сейчас, видя из окна мчащейся машины привычные московские улицы, людей, спешащих по своим делам, слушая анекдоты водителя-весельчака, предвкушая встречу с умной и деятельной Галкой, которая быстро все расставит по своим местам, примет решение… И главное – сумеет его выполнить: мужчины, работающие в ее странной турфирме, особым многословием не отличались, но Лена всегда чувствовала в них людей действия…

В машине Одинцова оттаяла, прикрыв глаза, отдыхала, улыбаясь историям, которые водитель сыпал одну за другой… Она не обратила внимания, что машина замедлила ход, вильнула к обочине, замерла.

– Что-то случилось? – спросила она шофера, но тот сидел молча.

Дверцы открылись сразу с обеих сторон; два здоровых парня в плащах стиснули девушку, один крепко перехватил руки, другой выверенным движением заклеил липкой лентой рот.

– Поехали! – приказал он водителю. Автомобиль развернулся и устремился от центра Москвы. Лена не могла ни кричать, ни сопротивляться. Только чувствовала, как по щекам сбегают теплые солоноватые ручейки… И улицы Москвы, всего минуту назад казавшиеся шумными, энергичными, полными жизни, теперь, сквозь завесу слез, были всего лишь мутным немым миражом.

Глава 53

Сначала я просто не понял, где нахожусь. Потом почувствовал саднящую боль во лбу, которая медленно и неотвратимо разлилась на всю левую половину головы.

Осторожно дотянулся рукой до источника боли и сразу пришел в себя – она стала дергающей, как удар тока, а рука ощутила сгусток запекшейся крови и что-то острое… На ощупь исследовал половину головы и обнаружил… щепку. Не долго думая, дернул и вытащил. «Бревно» оказалось преизрядным; кровь заструилась по лицу, заливая глаза, боль запульсировала, и я перевел дух: голова цела, осталось собрать размазанные изнутри по черепушной коробке мысли. Вместе с мозгами.

Попробовал пошевелить руками, ногами, потянуться. Вроде все цело. Привстал на четвереньки, почувствовал боль при дыхании – видно, пара ребер все же не выдержала потрясений. Ну да это ничего: во-первых, ребра хороши тем, что зарастают сами, а во-вторых – это единственная кость в теле, в которой, по уверению врачей, мозга нет, Значит, болеть особенно нечему.

Моему противнику повезло меньше. Вернее – совсем не повезло. Он лежит, уставясь неподвижными зрачками в беззвездное низкое небо. Затылок раздроблен обо что-то; по крайней мере, этот мастер смерти не опасен уже никому.

Тревога пришла вместе с болью. Если боевик был в поезде не один… Лена.

Стягиваю с противника куртку: одет я слишком легко. Нашлись у него и деньги, «перышко» отличной немецкой стали и два «тишака» с шестью запасными обоймами. Встаю во весь рост и оглядываюсь. Километрах в двух перемигиваются огоньки. Делаю шаг – и падаю. Нет, слава Богу – это не перелом и не вывих, иначе я бы шагу не ступил, просто растяжение. Расходится. Осторожно ступая, прихрамывая, бреду к огонькам. Если уж мне начало везти, так хорошо бы до последнего – тьфу, крайнего! Прорвемся! Бог не выдаст – свинья не съест!

Обманчивая перспектива сыграла со мною шутку: до деревеньки было не две, а все пять верст. Или – просто человек так устроен, что старается приуменьшить тягость предстоящего пути? В этом есть какая-то древняя мудрость: если постоянно желать вершину, и ничего меньше, то так и останешься созерцателем у подножия гор. Идущему нужно смотреть под ноги. «Step by step», – формулируют наши друзья англичане. «Стремясь к малому – достигнешь великого, стремясь к великому – впадешь в заблуждение», – учил Лао-Цзы. Ну а у нас – так: дураку – везет, умного – Бог ведет.

Деревенька оказалась не такой уж малой и заброшенной, какой казалась ночью. Пока я до нее добрался – рассвело. Постучал в крайний от дороги дом, услышал заливистый лай, звон цепи. Появилась женщина, глянула на меня, будто на оборотня, – «батюшки светы!», перекрестилась.

Улыбаюсь:

– А что, хорош бродяга?

– Ты чего, мил человек, али подрался с кем?

– Да пьяный в кювет навернулся. Машина – вдребезги, – вздыхаю. – Умыться у вас можно?

– Заходи.

Хозяйка провела меня к рукомойнику… Первая мысль – как она меня вообще впустила! Тем более на короткой цепи у нее – свирепый «кавказец» под мирным именем Мишка; женщина цыкнула на него, он улегся, но продолжал следить за мной умными карими глазами.

Морщась, умылся кое-как… Но лицо – не из приятных. Хозяйка принесла литровую банку молока, чистый бинт, пузырек с каким-то снадобьем:

– Перекись… Дай-ка башку промою… Да и замотать нужно.

– Мне бы поскорее…