Банкир

То-то… Так и уехали ухарями: сам Назаренко к родне в Первомайскую отъезжал, а молодые лезть с «поэмами» против «калашей» заопасались. И правильно: тут по уму все надо. Не с кондачка.

Ладно, значит, не хотите добром – давайте по закону. Семен Назаренко настроил отцову еще двустволку – немецкую, трофейную, на сто пятьдесят метров утку доставала! – взял двух сержантов да рядового, да в другой базарный день на дорогу и выехал. А дорога тут благо одна.

Решил правильно: заядлые те приехали, успех, так сказать, закреплять. Да еще и на двух машинах: одна – «восьмера», с тонированным стеклом, самый шик по тем временам…

И на базар, и-ну хозяевами ходить; да и чего не ходить: казаки, те глаза прячут, а милиции – никого. Обратно двинулись, взяв с торговых, с кого что, хоть тогда и не богато было… Зато показали, что хозяева. А для Семена Назаренко что главное: что «споличное» налицо. Прибежал до него пацаненок его, Васька, доложил: дескать, приезжие те и деньги брали, и товаром, и при стволах они, не особо и прятали: у одного под полой «калаш» бесприклад ный, десантный, так и висел стволом вниз. А значит, что имеем? Бандитизм имеем – это раз.

Вооруженный разбой – это два. Ну, может, и не совсем разбой – да это как повернуть… А то свел бы все это хитрый адвокатишка к пьяной хулиганке – кому это надо? Станице уж точно не надо.

Едут, значит, эти артисты-куплетисты обратно навеселе: взяли станицу, чего ж не расслабиться! А Семен Назаренко даром, что ли, в пехоте служил: людей своих грамотно затаил да окопаться заставил, да у всех – двустволки;

«Макаровы», те на «добой» хороши; против «Калашниковых» просто пукалки, и все.

Да еще на дороге.

Подъезжают, а Семен загодя «колючку» самодельную расстелил, – кузнецы на хоздворе сковали, – пост вроде оборудовал, да при посте – нету никого. Отошел, мабуть, служивый по малой нужде… Эти тряханутые и не забеспокоились даже: пост и с утра уже был, и стоял там зачуханный мальчонка-рядовой, вроде как для проформы.

Остановились да давай в гудки гудеть в четыре руки. Дверцу одну распахнули: оттуда музон орет, им и самих себя не слыхать… Видно, решили послать кого помоложе палку шлагбаумную двинуть, не дожидаться ментика… Ну и он, Семен Назаренко, дожидаться не стал: хлестанул жаканом по переднему ветровому из обоих стволов. Следом – «второй нумер», сержант Стецко, дальше – Ванятка Гуров, даром что кацап, а вторую машину – в решето, дальше – Малышев Витя, который рядовой, дальше – сам Семен, по новой… Полоскали их в жакане да картечи в аккурат по-хорошему минут десять, что кабанов в загонке… Затихли, перезарядились, да контрольный залп: сразу дуплет из восьми стволов по первой машине, снова тихо, и – такой же дуплет по второй. Не «жигуленки» стали – чистое решето. Тут у второго и бак рванул. Ухнуло знатно. А первый – ничего, стоит.

И «Макаровых» черед наступил. Семен пошел сам, да со Стецком: казак поопытней кацапов станет. Да и духом покрепче. Подошли. В негорелой машине – пятеро. Трое – готовы, двое – раненые. Назаренко и прописал им «лекарство» из того «Макарова». Чтобы уже не бедокурили. Никогда.

Потом – дело завернулось. Дескать, противозаконное применение оружия и такое прочее. Хотя Семен, не будь дурак, шмальнул из ихнего «Калашникова» на воздух, и бойцы его подтвердили: дескать, первыми бандиты палить начали, а капитан, тогда – старлей Назаренко, как полагается, даже предупредительный из табельного пистолета отстреливал… И хотя этому никто не поверил, а закон, он бумагу любит… А на бумаге все складно записалось. Как говорил еще в семидесятом в учебке майор Горчишников: «Что для милиционера главное оружие?

Бумага. Больше бумаги – чище жопа!» Времена хоть и переменились, а бумага по-прежнему терпит многие задницы.

А там – уже такое началось – и в Абхазии, и в самом Приморске, да и по стране… И закрыли дело то. А почет от земляков остался. И не только от них. К Семену Назаренко уже подъехали люди, и с уважением: дескать, так и так, давай думать, как и вам хорошо, и нам – при деле… Поделились, и всем от того – прибыток. Хорошо. И станица застраиваться стала – благо спокойно тут, и климат многим приятный и полезный; и казаки, и татары – справно живут. А раз так – то чего и не жить? Вот только баба ворчит: горилку, дескать, пить он, Семен, стал крепко. А чего ж не выпить, если и стол хороший, и дом полный, и сын – в университете, а не в Чечне на брюхе ползает… Вот только вчера он перебрал, точно перебрал. Эти газовики-нефтяники… Теперь сушит – сил нет. Ладно, сейчас заедет к Михеичу, и сухонького легкого, этого урожая… С погребца… Чего ж не выпить, если легонького… Да и с Михеичем за разговором посидеть одно удовольствие – не старик, а цельный казачий круг да государственная дума.

Умный.

Джип капитан Назаренко заметил издаля. Тот стоял поперек дороги. Капитан неспешно пригасил скорость: дорога скользкая, резко тормозни, и в кювет угодишь, как пить дать… Что за люди?