Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе

Владимиров вышел в коридор и направился в дальний его конец. Здесь действительно было помещение, служившее когда-то кухней, даже с остатком газовой трубы, сиротливо торчавшей из пола. На стене висел растрескавшийся кособокий ящик с отломанной дверцей. Артемий Иванович сунул туда руку и пошарил, наткнувшись на что-то твердое, словно камень. Он достал подозрительный предмет и подошел к окну. При свете, пробивавшемся сквозь грязное стекло, они с Даффи определили, что это, скорее всего, когда-то было хлебом. Владимиров постучал предметом по стене, с потолка посыпалась штукатурка и они спешно покинули кухню.

– Может, у тебя, Николай, есть чего съесть? – спросил Артемий Иванович у прикорнувшего в углу комнаты Васильева. – Тебе же Дарья пирожки давала.

– Я уже съел их.

– А больше у тебя ничего съестного нету?

– Нет, у меня все Конрой отобрал, – промямлил фельдшер.

– Что хоть было-то?

– Кусочек почки. И еще там всякое…

– Ах, почки! – причмокнул Артемий Иванович. – Телячьи почки сотэ, да под соусом-томат с мадерой, да с жареным картофелем… Откуда они у тебя?

– Из брюха-с.

– Ясно, что не из зада. Какие, телячьи или воловьи?

– Женские-с.

Кисло-сладкий ком подступил к горлу Артемия Ивановича и он подбежал к окну. Тотчас снизу раздался удивленный голос:

– Что это вам упало на цилиндр, доктор Секейра?

Доктор Секейра задрал голову и посмотрел на небо. Затем снял свой лощеный шелковый цилиндр и внимательно оглядел его.

– Должно быть, это птичка, – сказал он неуверенно.

– Уж очень велика, – выразил сомнение приведший доктора констебль.

– Ее просто укачало, – со знанием дела объяснил сторож.

– Как это неприятно. Господа, принесите мне воды.

– И мне, – сказал сверху Артемий Иванович, но его, к счастью, никто не услышал.

Пока сторож бегал к себе на склад за водой, констебль посветил доктору фонарем на тело, но Секейра лишь отрицательно покачал головой.

– Нет, констебль. Я как правило лечу живых людей, а вправлять кишки покойникам – дело полицейского врача. Не хватало только, чтобы меня обвинили в краже полфунта печенки для научных целей. Без полицейского хирурга я не буду проводить детальный осмотр. Давайте дождемся его прибытия.

* * *

– Я думал, они несчастные, а они вон что устроили! – заявил инспектор Пинхорн, пролезая через узкую калитку в воротах двора Датфилда. – Будь теперь моя воля, я бы этот жидовский клуб на Бернер-стрит вовсе закрыл! Ну что, доктор Филипс?

Доктор вынул руку из расстегнутого лифа мертвой женщины и сказал, вытирая ее надушенным платком:

– Пульса нет. Жизнь в ней потухла окончательно, однако она все еще теплая.

– Ее выпотрошили?

– Нет, только перерезали горло.

– Жаль, но может это и к лучшему – меньше возни, – сказал Пинхорн. – Всем доброе утро. Уайт, где ваш патрон, инспектор Салливан?

– Я уже вызвал его телеграммой. Он вот-вот должен приехать.

– Абберлайн тоже приедет?

– Не знаю.

– А зря. Мне тогда бы не пришлось допрашивать все это быдло.

– Вот тут мистер Мэттью Пакер, зеленщик, – сказал сержант Уайт Пинхорну. – Его фруктовая лавка находится слева от ворот.

– Ой! – скривился Пинхорн. – Допросите его сами.

– Да, это просто ужасно! – воскликнул Пакер. – Но я ничего не видел. В половине первого я закрыл ставню на своем окне, из которого я торгую фруктами, и не видел никого.

– Кто еще проживает у вас в доме?

– Моя жена и двое квартирантов.

– Они тоже ничего не видели и не слышали? – устало спросил сержант.

– Нет, если бы они что-нибудь слышали, они бы давно проболтались мне. Женщины, они знаете какие болтливые! А даже если бы они что-нибудь и сказали мне или вам, то стоит ли им верить? Они же могут такого напридумывать, что потом сам черт ногу сломит.

Из приехавшего кэба выбрался инспектор Салливан и подошел к сержанту Уайту и Пакеру.

– Перед тем, как прийти в участок после проверки поста в школе, – сказал ему Уайт, – я зашел к вашему Курашкину домой и узнал, что он, уходя из клуба, видел высокого старого ирландца с рыжими усами.

– У него была борода? – спросил инспектор.

– Нет.

– Это Рендл! – безапелляционно заявил Салливан. – Бороду он наверняка сразу после бегства сбрил. Пинхорн в клубе? Пойду, переговорю с ним.

– Салливан! Идите сюда! – крикнул Пинхорн, завидев, как в щель в воротах протиснулся знаменитый скотланд-ярдовский полиглот. – Черт побери, что за темнота! Где этот Ласк со своим комитетом, он обещал на каждом углу понаставить фонарей?!

– Что-нибудь уже удалось найти? – спросил Салливан.

– Что можно найти в такой темноте! – воскликнул Пинхорн.

– Могу я уже осмотреть руки и одежду проживающих во дворе или находящихся в клубе лиц на предмет обнаружения пятен крови? – поинтересовался доктор Филлипс.

– Вы можете даже взять у каждого мочу для анализа на наличие сахара, милейший доктор, – ответил инспектор. – Салливан, пойдемте в клуб, там светлее.

Офицеры поднялись на второй этаж и расположились в большой комнате, служившей залом для собраний.

– Я протестую! Я буду жаловаться на вас в суд, – прокричал человек, которого, грубо толкая в спину, притащил с улицы констебль. – Я только пришел посмотреть, я никого не убивал!