Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе

«Вне всякого сомнения, он ненормальный, но тем лучше – легче будет его надуть, – решил про себя доктор Смит. – Я сам получу патент».

– Вы можете пришить первый хвост своей жене и миссис Андерсон, и вскоре эта мода покорит весь Лондон, а затем и весь мир, – сказал Оструг.

Эта фраза несколько отрезвила доктора Смита.

– Вот только будет ли это по-христиански? – спросил он. – Ведь человек создан по образу и подобию Божию! Пришивая женщинам хвосты, мы будем лить воду на мельницу адептов мерзкой теории мистера Дарвина. Могут подумать, что мы сами являемся сторонниками его диких взглядов.

– Отнюдь, – возразил Оструг. – Мы тем самым противодействуем мистеру Дарвину, ведь он утверждает, что хвосты отпали, когда обезьяна стала человеком!

– Но хвост – принадлежность дьявола! – воскликнул доктор Смит и осекся, не став развивать эту опасную тему.

С одной стороны он очень боялся христианского осуждения затеи с хвостами со стороны членов своего церковного прихода, но и упустить из рук мешок с гинеями, так соблазнительно развалившийся у него на бумагах, он был не в силах.

– Вы еще скажите, что рога тоже бывают только у чертей, – улыбаясь, возразил Оструг.

– На что вы намекаете? – угрожающе спросил доктор, который с недавних пор совершенно не переносил разговоры на подобные темы и даже велел вынести из своего кабинета ветвистые оленьи рога.

– Совершенно ни на что. Но вы ответьте, вы принимаете мое предложение? У меня есть кому еще его предложить.

– Принимаю, конечно.

Доктор Смит любовно придвинул к себе мешочек.

– Я не могу смотреть на них, – Оструг отвернулся и мельком взглянул на окно. – Все мое состояние. Мне становится дурно. Уберите их скорее в сейф, иначе я передумаю. И откройте окно.

Не отводя взгляда от доктора, Оструг подошел к окну и поднял его. В комнату ворвался холодный осенний ветер. Мопс, развалившийся среди склянок, жалобно заскулил.

– Ваша собачонка застудит себе мочевой пузырь и потом вымочит ваш сюртук.

Доктор открыл потайную дверцу сейфа, прятавшегося за деревянной панелью в стене, и, прежде чем положить туда показавшийся ему подозрительно легким мешочек, развязал стягивающий его горловину шнурок. – Да вы сумасшедший! Я сразу почувствовал это, когда вы заговорили про хвосты! Тут же не гинеи, а пуговицы!

Оструг понял, что наступило время окончания разговора. Но уйти просто так, не получив ничего на память о столь замечательном знакомстве, он не мог. Поэтому, повинуясь совершенно непреодолимому импульсу, Оструг метнулся вдруг от окна к бюро, и схватил гипсовый слепок с античной головы Эскулапа из Британского музея. Байрон на столе испуганно вскочил, на пол посыпались склянки, но его хозяин, забыв о мопсе, уже стремительно выскакивал из кабинета. Из коридора в кабинет доктора несся крик Эстер:

– Гилбарт, тут к тебе привезли тело твоего Проджера!

А ему вторил голос Проджера:

– Нет, нет! Пусть доктор Смит не прикасается ко мне! Меня принесли, только чтобы я мог сообщить о случившемся. Вызовите мне настоящего врача!

Глава 69

16 октября, во вторник

– Ну, а сейф, сейф-то ты вчера видел? – в нетерпении спросил у Оструга Фаберовский, глядя на смутные тени в густом утреннем тумане за окном.

– Доктор спрятал его за деревянной облицовкой слева от двери около книжного шкафа, – сказал Оструг. – Дерьмовый сейф, не прочнее консервной банки.

– Тебе удалось взглянуть, что там храниться внутри?

– Да, но это стоило мне семьсот гиней, – Оструг помрачнел. – Мало того, что теперь он знает секрет пришивания хвостов и может сам заняться этим выгодным делом, так я еще лишился своего последнего мешочка с пуговицами.

– Я тебе искреннее соболезную, – сказал поляк. – И попрошу Розмари, чтобы она спорола пуговицы с моих старых вещей.

– Не надо мне ваших пуговиц! Какие могут быть пуговицы, когда я забыл у этого живодера своего Байрона! Теперь доктор каждый вечер будет ставить ему клистир, пока не замучит до смерти.

– Успокойся, я попытаюсь спасти собачку, – поляк хлопнул Оструга по плечу.

На губах старого мошенника заиграла улыбка. Он полез за пазуху и, хитро прищурясь, протянул Фаберовскому мятый конверт.

– Это просил передать вам Скуибби. Но он сказал, что в карманах Проджера ничего больше не было, и просит заплатить ему за работу.

Фаберовский вскрыл конверт и убедился, что это то самое письмо, которое он послал Проджеру.

– Пускай Скуибби сам придет ко мне. С ним я и потолкую.

– Он непременно зайдет, он очень хочет вас встретить, – угрожающе сказал Оструг, но быстро сменил тон и спросил: – А не желает ли пан Фаберовский приобрести изящный мраморный бюст античной работы из Британского музея? Всего за две гинеи.

Мошенник развязал большой мешок, стоявший у его ног.

– Античной работы, говоришь? – Поляк колупнул ногтем торчавшую из мешка гипсовую макушку. – Понимаю, что путь тебе в дом доктора Смита теперь заказан. Я куплю эту поделку. За твой визит и этого гипсового болвана я даю тебе полфунта. И мешочек пуговиц, чтобы ты не бедствовал.

– И не забудьте про Байрона, – напомнил Оструг.