Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе

– Я так понимаю вас, мосье, я так понимаю, – Ландезен губами установил свою сигару почти вертикально вверх, так что она коснулась кончика его длинного носа. – Кстати, мосье Легран писал мне, как родному брату на поминки, что нашел место для динамита в доме Фаберовского.

– Я договорился, что мне достанут динамит с горных заводов в Бельгии. Кстати, ты «Индепенданс Бельж», случаем, не читаешь?

– В ней не публикуют объявлений о дамах, ищущих мужчин для знакомства. А разве что?

– Новикова откопала там через Тихомирова заметку о каком-то Николае Васильеве, которого в Брюсселе все теперь считают Потрошителем. Говорят, что он мой земляк. Уж не проделки ли это поляка?

– Ой вряд ли то, мосье Рачковский, – сморщился Ландезен. – Мне говорил за него Легран, что он даже с бабой ничего сделать не может.

– Надеюсь, что Продеус не повредил тебе ничего, кроме руки? – с легким раздражением спросил Рачковский.

– Бог мой, женщины не жалуются!

– Я имел в виду голову.

Даже Петр Иванович, знавший Ландезена уже три года, был изумлен такой овладевшей мыслями его агентом болезненной пошлостью.

– Тебе когда гипс снимают? – спросил он у еврея.

– На днях, – Ландезен выпустил кольцо дыма. – Если вы о голове, то думать она мне не мешает.

– Тогда тебе я и поручу переправить в Англию динамит. Ты же знаком с бретонскими контрабандистами?

– Больше с их женами.

– Даю тебе на это пять дней, больше у нас нет.

– Но нет, мосье, за пять дней мне не успеть! Даже после месячного воздержания.

– Да ты о чем думаешь, болван?! – взвился Рачковский. – Я сейчас тебя кочергой вздую, разом мозги вправлю на нужное место.

Еврей сразу присмирел и даже положил недокуренную сигару в пепельницу. Еще дрожащим от гнева голосом Рачковский сказал ему:

– На то, чтобы организовать переправку динамита через бретонских контрабандистов, у тебя пять дней. А Легран пускай принимает груз на том берегу Канала.

– Позвольте задать странный вопрос, мосье: а кто будет делать сам взрыв?

– Ты, – Рачковский ткнул пальцем в грудь еврея. – Как только отправишь груз во Францию, сразу же сам поедешь в Лондон. Если что-то не заладится, немедленно сообщай мне. Продеуса я пошлю в Остенде, он будет сидеть там не допустит, чтобы Васильев и иже с ним попали Селиверстову в руки.

Глава 92

16 ноября 1888 года

«Господа!

Сегодня днем мой человек внес от вашего имени требуемые 300 фунтов залога за вашего ирландца. Половину этой суммы г-ну Рачковскому надлежит возместить мне в ближайшее время.

Ему велено незамедлительно явиться к вам, если он опять не желает угодить в полицию.

Джеймс Монро».

– Ну как? – спросил Фаберовский, забирая записку у Артемия Ивановича.

– Нашел Монро куда деньги девать! – заметил Владимиров. – Мы бы ими лучше распорядились. Они же все равно пропадут.

– Я не о том. Что мы будем делать с ирландцем?

– Да ну этого Конроя к черту! Нам про то, что дальше делать, Рачковский ничего не говорил. Он с Монро за нашей спиной шушукается, вот пусть Монро сам с ирландцами своими и разбирается.

– Я согласен.

– Пожалуй, я заеду к Паркиссу и узнаю насчет гонорара, – сказал поляк. – Часам к четырем вернусь.

Он оделся и ушел. Им действительно позарез нужны были деньги. Раз Рачковский знает теперь от Леграна об интриге с Селиверстовым, жалования им уже не видать. А Васильева надо срочно вывозить на континент, пока Рачковский не опередил их в своих действиях.

Долгое время после его ухода Артемий Иванович предавался похожим размышлениям – где бы ему взять денег. Жалко, что нет такого волшебного слова, чтобы четыре пенса медяками превратились бы в четыре фунта золотом. А, может, все-таки есть?

– Что случилось? – выскочила в гостиную перепуганная Розмари.

– Нету такого слова, – сказал Артемий Иванович, перестав кричать от обиды.

Перебрав в памяти всех известных ему в Лондоне людей, начиная князем Кропоткиным и кончая поляком, Артемий Иванович остановил свой выбор на Ольге Новиковой, которая, по его разумению, должна была мягким своим женским сердцем пожалеть его и одолжить ему денег, пока Рачковский не пришлет обещанное.

Он долго топтался в коридоре гостиницы перед номером, не решаясь войти, пока сама Новикова за какой-то надобностью не выглянула в коридор.

– О, любезная Ольга Алексеевна! Вы просто волшебница! Как счастливо складываются обстоятельства, что я случайно встретил вас здесь! – заклинательно сказал Артемий Иванович. – Меня привела к вам большая нужда-с.

– К вашим услугам, – пожала плечами Новикова. – Дорогу вы уже знаете.

– Эта нужда другого рода… – замялся Артемий Иванович.

– Мне казалось, что все нужды можно справить в одном месте.

– Мне, Ольга Алексеевна, деньги надобны-с, – выдавил Владимиров. – Петр Иванович мне с Парижа денег не приславши.

– Что же вы мне сразу не сказали! Денег-то я вам и не дам. Вот господину Тихомирову за то, что он прислал мне вырезки из «Индепенданс Бельж», я отправила десять фунтов, а вам не дам. Зато у меня есть к вам телеграмма от Петра Ивановича.

– Телеграмма? – удивился Артемий Иванович, доставая из кармана футляр с пенсне. – Ну, давайте ее сюда.