Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе

Васильев оказался совсем не таким, каким его представлял себе Рачковский. Ничего мрачного и страшного в нем не было. Он был белобрыс, у него было бледное, покрытое прыщами скуластое лицо со светлыми усиками, и плохие зубы. Из того, что сообщил Горон, было известно, что он родом откуда-то из Тверской губернии и раньше работал фельдшером.

– Это он? – прерывающимся от волнения голосом спросила Дарья.

– Боже, Дарья Семеновна, как изменился ваш брат за эти два года! – воскликнул Рачковский. – Коленька, поцелуй же скорее свою сестру, она приехала забрать тебя отсюда!

– Целуй же, урод! – прошипел Ландезен. – Так и сгниешь тут среди психов.

Васильев не заставил себя долго упрашивать. Он плохо понимал, что здесь происходит, но ради того, чтобы выбраться на свободу, готов был поцеловать хоть черта в задницу.

– Ну же, Дарья, обними его покрепче! – велел Петр Иванович.

Хрустнули кости, но Васильев мужественно смолчал, только лицо его исказилось от боли.

– Как трогательно, – устало сказал начальник тюрьмы. – Привозите завтра человека на замену и можете забирать его.

Рачковский бросил взгляд на Ландезена. Вот кого он с удовольствием запрятал бы в психушку. Уж он бы постарался, чтобы Ландезен никогда не вышел из нее. А Продеуса придется вытаскивать отсюда как можно скорее, пока он действительно не тронулся. Но кто, кроме Ландезена, сможет сыграть задуманный им эффектный финал всего предприятия в Лондоне?

– Отпусти его, Дарья Семеновна, – сказал Петр Иванович, высвобождая едва живого Васильева из ее объятий. – Еще успеете нарадоваться счастливому воссоединению своего семейства. Нам нужно ехать обратно в Париж, пока Продеус ничего не сообразил и не спрятался где-нибудь.

6.

ДЕЛО № 153 ч.1/1909 ОСОБОГО ОТДЕЛА ДЕПАРТАМЕНТА ПОЛИЦИИ

ПИСЬМО РАЧКОВСКОГО – ВЛАДИМИРОВУ

11/23 августа 1888 года

Париж

Рю де Гренель, 79

Господа!

То, что вы учинили в Лондоне, совершенно никуда не годится. На кой черт мне все это! Вы внедряете в меня невыгодное мнение о своих способностях. Во-первых, все слабо и пустая трата времени. Во-вторых, такие непроизводительные траты по этому делу более недопустимы.

Я сам нашел вам исполнителя. Я имел с ним беседу и он добровольно согласился взять на себя трудную роль убийцы. Зовут его Николай Васильев, два года назад в Париже он уже произвел действие вроде тех, что нам нужны. По окончании дела он будет выдан английской полиции в виде трупа. При нем под видом его сестры будет ехать наша агентша Дарья, которая должна следить за ним во всякое время. Но учтите, что Васильев человек капризный, с ним требуется особая деликатность и осторожность. И еще. Для его сестры он едет ловить беглого матроса с броненосца «Петр Великий», покинувшего корабль во время ремонта в Глазго в 1882 году и похитившего секретную книгу с таблицами сиканлов. Оба прибудут утром 29 августа дуврским почтовым на вокзал Ватерлоо. Пароль для встречи: «У вас есть Британская энциклопедия?» Ответ: «Нет, только некоторые тома».

Сообщи на милость, любезнейший Гурин, сколько можно писать о Шабсельсе? Ты же до сих пор даже сам не знаешь, кто он таков!

Я больше не потерплю вашего бездействия и растрат. Доколе я не узнаю об успехе, денег вам не будет, а за уже израсходованные я сурово взыщу. Тебе же, Гурин, грозит отзыв в Париж как лицу, к службе непригодному, со всеми вытекающими для тебя отсюда последствиями. Помни о Продеусе.

П.Рачковский

Глава 13

24 августа, в пятницу

Старший инспектор Литтлчайлд, поступивший в столичную полицию двадцать лет назад в год восстания фениев и последние пять лет возглавлявший Особый Ирландский отдел, специально созданный для борьбы с фениями и их последователями, был опытным полицейским. За годы своей службы он выработал безошибочное чутье, позволявшее выбирать из навозной кучи рапортов от инспекторов, работавших с осведомителями, жемчужные зерна полезной информации. На этот раз такое зерно обнаружилось в рапорте инспектора Салливана, одного из тех, кто в отделе занимался с осведомителями в Восточном Лондоне. Инспектор Салливан был ценным сотрудником. Ранее он работал слугой в отеле и мог браниться на любом языке цивилизованного мира, и, кроме того, знал еще много иностранных слов. Коллеги считали его полиглотом и относились к нему с большим почтением, ведь он был единственным не только в Особом отделе, но и во всей Столичной полиции, кто знал русский язык.

В рапорте Салливана со ссылкой на надежный источник указывалось, что в Восточном Лондоне, возможно, затевается производство динамита, по сравнению с которым фабрика в Бирмингеме – надомная мастерская по поклейке спичечных коробков. Чтобы убедиться в том, что нюх и на этот раз не обманул его, Литтлчайлд предложил инспектору Салливану явиться к нему в Скотланд-Ярд вместе со своим осведомителем.

– Позвольте представить вам, сэр, мистера Курашкина, – сказал Салливан, когда они с хохлом вошли в кабинет Литтлчайлда. – Именно благодаря его информации о том, что в больнице в Ламбете некоего больного посещают два подозрительных субъекта, нам удалось в прошлом году предать суду Харкинза и Каллена.