Барон по призванию. Путь дворянина

Рейнер подтянул стремена и немного ослабил лошади уздечку, чтобы животное не махало головой в недовольстве. Барон ждал, когда караван проедет, чтобы занять позицию, но заметил, что Ренфилд мешкает.

– Ну, влазь. В чем дело, парень?

– Дядь, я никогда раньше не ездил на лошади, – развел руками молодой человек.

– Как это? Тебе сколько, шестнадцать? И ты ни разу не был в седле?

– А откуда у меня лошадь? Да еще и в городе. Я обычно, того, своим ходом.

– Ладно. – Рейнер спешился, взял своего скакуна под уздцы и, дважды щелкнув языком, повел за собой. – Смотри, парень, встань по левый бок от кобылы. Хватаешься за заднюю и переднюю луки, хорошо, теперь вставляй ногу в стремя, но смотри, не глубоко, а то сапог застрянет. Да не правую, балбес, левую ногу! Как ты будешь влезать? Так, хорошо. А теперь отталкивайся свободной ногой от земли, и, подтягиваясь руками, садись в седло.

Ренфилд несколько раз быстро вдохнул-выдохнул, попрыгал на правой ноге и уже собирался выполнить трюк, но тут лошадь нервно дернула задней ногой, заржала и подпрыгнула, отбросив парнишку, как соломенную куклу. Поднялось облако пыли. Торговцы в крайних повозках, проезжающих мимо, засмеялись: «Вот это защитники у нас!» На лице Ренфилда отразились стыд, обида и злость одновременно.

Рейнер не стал смеяться или критиковать. Он медленно поднес правую руку к носу лошади и заботливо, плавно погладил вдоль морды. Животное успокоилось, зашевелило ушами.

– С лошадьми, парень, нужно спокойствие. Они довольно пугливые, так что сначала дай ей понять, что ты не враг и не укусишь ее за бок.

Барон провел рукой от морды к шее ездового животного, погладил ладонью по спине и по гриве.

– Давай еще раз. Держись руками, левую ногу в стремя. И-и раз.

Ренфилд, пыхтя, водрузил свое утяжеленное кожаными доспехами тело на спину скакуна. Лошадь неуверенно затопталась под новым пассажиром.

– Молодец, парень! Теперь держи узду. Слегка натяни ее, чтобы лошадь поняла, что тут ты руководишь, и не шла, куда ей вздумается. Стой, не так сильно! В конце концов, она и сбросить может. Ты для нее – как для тебя кошка. Во-о-о-т. А теперь мягко ударь ее ногами по бокам.

Лошадь пошла.

– Если повезет и на нас не нападут, поездка выдастся спокойной. Смотри, не выпадай, сожми ноги покрепче. Почувствуешь, что лошадь понесла – первым делом вынимай ноги из стремян, а то, если упадешь и нога застрянет – будешь волочиться под копытами. Затопчет и не заметит.

Рейнер задумался. Точно так же он учил ездить на лошади своего сына Эдгара. Когда Рейнер впервые посадил его на коня, животное взбаламутилось и рвануло вперед, уронив мальчишку в траву, но Северин младший не заплакал. Он молча встал, отряхнулся и сказал, что хочет попробовать еще раз. Рейнер вспомнил то чувство гордости, которое он испытал к вечеру, когда Эдгар сам проскакал на коне вокруг Хохмауэра. Сын рос настоящим воином: сильным, храбрым, уверенным.

Рейнер вздохнул. Он достал серебряный медальон и открыл его. Изображение Берты все так же смотрело на него нежно и ласково. Она уже не оставит Рейнера, своего горячо любимого мужа. Она никуда не уйдет с этой картинки и не попадет в беду. Она всегда будет у его сердца.

Крышечка амулета захлопнулась. Рей нахмурился и подстегнул лошадь.

Агент Джоза и младший агент Эдван, как и решили, скакали на юг. Топот и ржание дюжины лошадей были слышны далеко, а пыль от копыт поднималась до небес. Джоза во главе колонны, Эдван чуть левее от него, остальные двумя рядами позади. Ветер обдувал шлемы всадников, развивал плащи. Несколько пебелей, оказавшихся на пути грозного войска, в страхе отошли в стороны, опасаясь попасться под горячую руку.

Довольно скоро вдали по левому флангу показались домишки и несколько вертикальных полосок кострового дыма. Джоза жестом приказал группе повернуть, и всадники направились в деревню.

На подъезде, миновав табличку «Осиновая», они обратили внимание, что вокруг ни души. Даже старики, которые не могли работать в поле, а обычно сидели возле хат и курили трубки, куда-то пропали. Прислушавшись, Джоза услышал чей-то голос и повел воинов меж домов по грязи, лужам и человеческим отходам. Проехав чуть дальше, рыцари наконец-то различили речь, доносящуюся из центра деревни. Миновав еще тройку домов, Джоза сквозь забрало увидел площадь, полную люда, перед которым на импровизированной трибуне, активно жестикулируя, выступал священнослужитель в белой рясе и с круглым белым шапероном на голове.

– Внемлите же, о дети мои! Кто виновен во всех напастях наших? Вы ли, народ честный? Может, мужики наши тунеядствуют да обжираются?

– Нет! Упаси, Матерь! Неповинны мы! – отвечали священнику несколько мужиков, тряся шапками.

– Али бабы наши мужьям не верны? Может, они подношения не приносят?

– Приносим! Помилуй! Век своему верна, век! – отвечали бабы, падая наземь и роняя слезы.

Священник театрально пожал плечами, развел руками и состроил негодующую физиономию.