Барон Унгерн и Гражданская война на Востоке

Безродный кричал от счастья, он не знал, что ему делать? как поступить. Ведь целый совдеп в числе семи человек был в его лапах. Одно время Безродный хотел их отдать на растерзание псам. У монгол существовал обычай. Если умершего бросить на съедение псам, почему у каждого монастыря держали собак, которые никогда никем и ничем не кормили; они питались привезенными трупами. Ламы привозили завернутый в войлок труп и, совершив над ним ряд заклинаний, разбегались по сторонам. Собаки уже знали, что остальное их дело, и с воем бросались и разрывали труп по кусочкам. Это очень понравилось ему, и он, связав двух, бросил их псам. Но псы живых людей жрать не решились, да и барон, узнав об этом, приказал немедленно же развязать и отпустить страдальцев на волю. Во-первых, это считалось позором отдавать живых людей на съедение псам, а, во-вторых, если псы их не съели, значит, те ни в чем не виноваты. Безродный с большим сожалением отпустил этих несчастных. Тяжело ему было, но надо было подчиниться, иначе дойдет это до дедушки, и дедушка не пощадит его. Осталось пять только жертв, с ними он решил поиграть. Безродный приказал в течение двух дней не давать пищи пяти своим жертвам, а сам велел приготовить стол, принести побольше закусок. На блюдах были приготовлены из человеческого, конского, коровьего, бараньего кала разные холодные закуски, украшенные по краям редиской, капустой, зеленым луком, посыпанных перцем. На столе стояло несколько бутылок с мочой лошадей, верблюдов и его собственной. Страдальцы были приведены пред светлые очи штабс-капитана. Он сказал им, что все им простит, если все они выпьют и съедят что есть на столе. Голодные, думая, что действительно перед ними стоят такие прекрасные закуски, в один голос пролепетали: «постараемся, господин капитан!» «Ну, так Бог с Вами. Помните, что уговор дороже денег. Так пьем за здоровье Его императорского Величества, Великого Государя нашего и т. д. Все прокричали: «Ура!» Безродный налил из приготовленных бутылок конской мочи в большие бокалы и сам, чтобы показать всем пример, залпом выпил бокал настоящего вина из бутылки, стоящей перед ним, арестованные последовали примеру Безродного и тотчас же поперхнулись от ужаснейшего зловонного напитка. «А, так вот как пьете за батюшку царя?»

Как ни старались гадость эту несчастные никак не могли. «Ну, теперь закусите, вот Вам орешки с сахарной пудрой», и он предложил им бараньи отбросы, посыпанные сахарной пудрой.

Поднялась поголовная рвота. Поняли все, что это кощунство и накажут их смертью, и наотрез отказались.

«Эй, караул!» – крикнул Безродный, и перед ним как вкопанные предстали пять вооруженных бандитов.

«Немедленно подхолостить их, и яйца их мне тотчас же представить». Арестованные были уведены, и слышны были страшные крики мольбы, ругани, стоны, проклятья. Через несколько минут яйца лежали на столе перед ужасным критиком.

На другой день арестованные, еле держась на ногах, были введены снова, и на тол были поданы на сковородке 10 шипящих в масле яиц. Безродный, усевшись за стол, бросил всем по одному куску мяса. «Жрите! Это ведь Ваше!» Но никто до них не коснулся. Тогда Безродный, макая их в соль, съел одно за другим и запил все это стаканом вина: «Вы мне надоели!» И взяв наган, выстрелил в упор каждому несчастному в полость желудка, вполне понимая, что это смертельная рана, после которой человек может жить час или два.

И под стоны умирающих несчастных моментально заснул. Часовые, видя, что зверь их заснул, стали бить незаметно страдальцев по головам, чтобы те перед смертью своей так не стонали громко.

Такая расправа Безродного над служащими разных фирм в местечке Заин-Шиба настолько ошеломила всех колонистов, что многие боялись выходить даже днем на улицу: семьи попрятались по чердакам, сараям, амбарам и хлевам.

(л. 72–74)

Как сообщает Блохин, перед походом на Россию к Унгерну прибыли два гонца – от атамана Семенова и от Приамурского правительства. Гонца от Приамурского правительства Унгерн велел задушить. Блохин приводит текст письма от Приамурского правительства:

«Его Превосходительству г-ну Генерал-лейтенанту барону Унгерн-Штернбергу.

Ваше превосходительство.

До нашего сведения дошло, что Вы фактически владеете в настоящее время столицей Монголии Ургой и в Вашем распоряжении находятся богатые силы, поэтому предлагаем Вам не предпринимать никаких самостоятельных выступлений по Советской России, а ожидать от нас инструкций для общего наступления.

(подпись) Председатель министров Спиридон Меркулов

Министры Николай Меркулов и др. 15 апреля 1921 г.»

Документ же от атамана Семенова гласил следующее:

«Ваше превосходительство.

Приветствую все Ваши мудрые начинания. Действуйте также энергично, как Вы действовали всегда! Наступайте и сокрушайте врага. Я всегда с Вами. Японцы Вам помогут! Через два месяца они придут в Монголию.

12 марта 1921 г.

Подпись (атаман Семенов…)

(л. 119)