Баронесса ринга

– Ваши светлости. – Он низко поклонился, лицо его сияло от удовольствия – несомненно, скорее из-за того, что они гости, а не из-за их статуса. Сент-Джон знал, что мало кто совершал путешествие на Святую Елену, но еще меньше было тех, кого впустили на остров.

Хотя императору в изгнании разрешалось иметь небольшую свиту, его социальная жизнь строго контролировалась и имела множество ограничений.

Когда они подошли к экипажу – скорее повозке, чем карете, – Лоу замялся.

– Может быть, герцогиня предпочтет подождать вас в Джеймстауне, пока вы…

– Она будет сопровождать меня, – отрезал Сент-Джон в манере, которую Марианна до сих пор называла герцогской.

– О, разумеется, разумеется. Просто добираться далековато, и условия… – Он замолчал, осознав, что разговаривает с человеком, которого правительство как раз и отправило инспектировать условия. – Уилкинс, – рявкнул губернатор солдату, – помоги герцо…

Сент-Джон взял жену за талию и подсадил на подножку.

Пока повозка с грохотом катилась по маленькой деревне Джеймстаун, а затем начала подниматься в гору, губернатор не закрывал рта.

Марианна крепко держала Сент-Джона за руку, уныло разглядывая неприветливые земли.

В это время года тут было жарко и погода стояла удушливая; оба они оделись в летнее, но даже это не спасало.

Сент-Джон отвечал на многочисленные острые вопросы губернатора. Он понимал, что тот гадает, почему с таким поручением послали герцога и зачем тот взял с собой супругу в столь долгое, изнурительное путешествие. Но Сент-Джон привык, на него не впервые смотрели с недоумением.

Говоря по правде, путешествие для его жены было опасным, но он не мог отказать ей в возможности встретиться с зачавшим ее мужчиной.

Сент-Джону потребовалось три года осторожного лавирования, чтобы добиться этого назначения. Они могли бы посетить остров безо всякой причины, но это вызвало бы не самые приятные вопросы, и Марианна отвергла такой вариант ради Сент-Джона и их четырехлетнего сына Ричарда, еще слишком маленького, чтобы пускаться в такую долгую поездку. Сейчас же мальчик наверняка бегает по Вортаму под снисходительным присмотром тетушки Джулии.

Они поднялись на вершину, и Син впервые увидел Лонгвуд-хаус, дом, где император находился в заточении со времени своего прибытия. Изначально он строился как складской амбар, и хотя перед прибытием Бонапарта его переоборудовали под резиденцию, это было очень скромное жилище, особенно для человека, который когда-то владел тридцатью девятью дворцами.

– Генерал обычно не выходит днем, только поздно вечером, – сообщил Лоу, когда они остановились перед входом в дом с закрытыми ставнями.

Прямо рядом с ним высилась сторожевая башня, часовые патрулировали красивые, хотя и заросшие сады.

Син выпрыгнул из повозки и помог сойти Марианне.

Лоу медленно спустился на землю и остановился перед ними, нервно потирая руки.

– Разумеется, вы понимаете, что нельзя обращаться к нему «император»?

Син с Марианной кивнули; перед отъездом из Лондона их уже проинструктировали специалисты по протоколу, строго напомнив, что Бонапарт больше не является императором Франции и называть его следует «генерал».

– Думаю, я должен предупредить вас, что генерал стал… м-м… раздражительным после того, как мы конфисковали у него охотничье ружье.

– У него было оружие? – выпалила Марианна.

– Да, он любит охотиться.

– Тогда почему же вы его забрали?

– Он начал стрелять кур, которые бродят по территории. Две недели назад, когда козел генерала Бертрана ел цветы в саду, Бонапарт застрелил его. И выстрелил в одного из часовых, едва те попытались отобрать у него ружье. В последнее время он чувствует себя не очень хорошо для охоты, так что это не великое лишение. Разумеется, мы позволяем ему пользоваться им по вечерам.

– По вечерам? – Марианна нахмурилась. – Но… почему?

– Потому что… впрочем, вы сами увидите после ужина. – Он с беспокойством улыбнулся. – Но идемте же, он очень ждал встречи с вами.

Сент-Джон и Марианна переглянулись. Конечно, ее отец знает, кто она такая, – Дезире ему рассказала. Они выяснили все подробности, когда навещали ее в прошлом году в Париже, где она до сих пор жила, наотрез отказавшись вернуться к мужу в свою новую страну. Основным поводом поездки в Париж было знакомство Ричарда с бабушкой, хотя они не собирались открывать сыну его родословную, пока он не подрастет.

– Ты готова, любовь моя? – спросил Сент-Джон жену.

Она кивнула:

– Готова.

Они повернули в сторону обшитого досками дома.

Наполеон Бонапарт ждал их.

При виде стоявшего перед ними мужчины Марианна изо всех сил постаралась скрыть потрясение. И дело не в том, что он выглядел больным – а он выглядел, – и не в том, что казался слишком хрупким и старым не по годам – а он казался, – дело в том, что она могла посмотреть ему прямо в глаза.