Барракуда

В уютном зальчике, прозванном телевизионщиками «греческим», вкусно пахло кофе, бубнили голоса, народу, на удивление, оказалось немного, и найти свободный столик не составило труда. Она бросила сумку на соседний стул, еженедельник — на стол и, бдительно наблюдая за собственностью, пристроилась у стойки.

— Добрый вечер, Зиночка! Три кофе в песке, пожалуйста. Один сейчас, два чуток позже, ладненько? Минут через пятнадцать Евгений Саныч подойдет.

Девушка в голубом нейлоновом халатике дружелюбно улыбнулась и кивнула. Ордынцева знал каждый, и близость к его знаменитой особе была тем волшебным ключом, который мог отпереть любую дверь. Такое открытие для дочери рядовых врачей оказалось приятным. Но злоупотреблять этим она не собиралась: не стоит суетиться позади чужой славы. Заработай собственную, тогда и выставляйся.

Потягивая кофе, будущая «звезда» прикидывала, как бы ловчее избавиться от «хвоста», который на ней висел. Английский Окалина знала неплохо, но одно дело — болтать дома с Челышевым, другое — вникать на экзамене в дурацкие перфекты.

— Разрешите присесть?

От неожиданности нерадивая студентка вздрогнула и подняла глаза. У столика, расплываясь во весь рот, высился столбом незнакомый верзила. Худощавый, в модном костюме, при галстуке, с аккуратной короткой стрижкой. В другое время можно и позволить себе такое соседство, но сейчас подойдет Ордынцев, ни к чему ошиваться здесь посторонним.

— Занято, — сухо ответила она и снова уткнулась в записи.

— А вы все такая же колючая, Кристина?

— А мы разве знакомы? — удивилась колючка.

— Вы позволите присесть? Я не отниму больше пары минут. Но объясняться стоя — не совсем удобно, согласны? — он таращился на Кристину, ровно чукча на клубнику: с восторгом и опаской, словно не верил своим глазам, как это чудо тут оказалось.

И «чудо» сжалилось.

— Я жду режиссера, но две минуты у вас есть, — обронила снисходительно. И вдруг улыбнулась ни к селу ни к городу.

— У вас хорошая улыбка, так улыбаются люди с чистой совестью, — заметил допущенный, опускаясь на соседний стул, его длинным ногам явно не хватало простора, и он выставил их в проходе. О внезапную преграду тут же споткнулся парень со стаканом чая и горкой бутербродов на тарелке. С верхнего свалился кусок колбасы и плюхнулся в чашку Кристины.

— Черт! — разом чертыхнулся пострадавший дуэт.

— Простите! — вскочил виновник. Ловко сунул что-то в чужой карман и шепнул малому пару слов на ухо.

— Нет проблем! — ухмыльнулся тот и двинул дальше.

«А денди-то с душком», — оценила пижона честная труженица, знающая цену копейке. Она ни в грош не ставила подобных типов — самоуверенных, никчемных, неумелых, привыкших покрывать рублем собственные ляпы, убежденных, что миром правят деньги. Как правило, это были циники без понятия о совести и чести. У входа показался Ордынцев. Его взгляд остановился на «модном костюме», от этого взгляда Кристина невольно поежилась.

— Переговоры прошли успешно. Стороны расстались, довольные друг другом. Всего доброго! — скороговоркой выпалила она и, не дожидаясь ответа, поспешила к Евгению Санычу. В спешке зацепила сумку, висевшую на спинке стула. Итальянский презент Челышева свалился на пол.

— Черт! — бросилась к коричневой замше владелица.

Долговязый опередил на секунду. Вежливо подал сумку и спокойно заметил.

— Всего вдруг не сделать, Кристина.

Она молча ухватилась за длинный ремешок, буркнула «спасибо» и подошла к режиссеру, с интересом наблюдавшему короткую сценку.

— Евгений Саныч, вот наш столик, — указала на колбасу в чашке. — Я сейчас кофе принесу.

— А ты уверена, что он свободен? — прищурился Ордынцев. Его крупная гривастая голова с поседевшими висками высилась прямо и величественно, как скала.

— Конечно, — растерялась ассреж, — я даже сумку на соседний стул повесила. Чтобы никто не занял.

— Тогда занимай ты. Кофе сам принесу.

— Я уже заказала, — пролепетала помощница, — два.

Ордынцев молча кивнул и направился к стойке. Вернувшись, положил перед ней деньги.

— Никогда не плати за мужчину, — посоветовал невозмутимо. — Даже если он годится в отцы.

Кристина вспыхнула маковым цветом.

— Вы же просили кофе!

— Разве? Что-то не припомню.

— Ну, как же? Сказали: возьми кофе.

И тут Ордынцев рассмеялся. Смех был искренним, заразительным, обволакивал и расслаблял.

— Девочка моя, чтобы понимать людей, не стоит доверять ушам. Слова — всего лишь паутина, которой оплетают истину. Запомни: истинное всегда просто, добираться только к этому сложно, и ухо здесь — не лучший поводырь, — Евгений Александрович с наслаждением пил кофе, перебивая фразы глотками. — У меня к тебе деловое предложение, — резко сменил он тему. И вдруг замолчал, внимательно разглядывая своего ассистента. Та панически принялась соображать, все ли в порядке с ее внешним видом. — Точнее, просьба. Готова ее выполнить?

— Конечно!

Режиссер отставил пустую чашку. Кристина подумала, что даже в такой мелочи сказалась слава: желая угодить знаменитости, Зиночка подала кофе не в обычном стакане, как всем, а в изящной белой чашечке.