Башня из грязи и веток

– Развелась пять лет назад. А родителей потеряла в конце холодной войны. Они были в командировке прямо на границе, когда Рейган возвёл Купол.

Анджей поймал себя на том, что вопреки логике надеется, что она не спросит о его собственном семейном положении.

И, возможно, она всё-таки собиралась это сделать, поскольку начала писать:

– А вы… – но затем ручка замерла на середине предложения.

Он подождал. Сжал её руку, но она стряхнула его. Он изучал рисунок её вен и пытался вообразить, как она выглядит – со вздёрнутым, как её завитушки, носом – и как солнце играет в её терракотовых волосах. Что случилось? Его разум ответил: а что могло случиться? Возможно, вещество на её стороне было токсичным. Или, возможно, она решила, что ей незачем с ним разговаривать.

Анджей снова подошёл к окну. Далёкая дымка была однородной, но он пытался представить себе, как горизонт изгибается, переходя в очертания Купола – серого нарыва, который охватывал территорию от Смоленска до Уральских гор. Ручка всё ещё была в его руке, и он начал рисовать – прямо на подоконнике.

Стук по стене вывел его из оцепенения.

– Извините. Мне нужно было сосредоточиться. Я включила телевизор, когда пришла домой. Сейчас они транслируют срочные новости, только я ни черта не слышу. Телевизор в гостиной, а я на кухне. И у меня море в ушах.

– Наверное, ещё будет повтор. Просто успокойтесь.

– Не могу. Хотела бы я быть такой же спокойной, как вы, но не могу.

Анджей рассмеялся. Спокойный. Уверенный. Может быть, в другой жизни.

– Что вы делаете, чтобы расслабиться? – написал он.

– Я рисую. Я художница.

Он помедлил.

– Я тоже хотел рисовать. Но у меня нет способностей.

– Конечно же, есть. Я чувствую вашу руку.

– Ваг Гог из меня никудышный.

– Я вам покажу. Давайте поменяемся местами? Теперь я вас поведу.

Это было похоже на удар током – обратный контакт, её ладонь на тыльной стороне его. Она провела вместе с ним линию, пуповину ещё не определившегося изображения, и уже через мгновение они рисовали вместе.

Кривая, замкнувшаяся внизу. Ещё одна, начавшаяся почти в той же точке. Собачьи лапы.

– Спасибо вам. Мне уже лучше. Как получилось? – написала она, но он лишь смотрел на их рисунок. Собака – половина его наброска для Краковской академии. Каким-то чудом мысли двух людей, разделённых тысячью километров, сошлись.

– Я же вам говорила, что вы умеете рисовать.

Он не знал, что ответить. Анджей что-то почувствовал, пока она водила его рукой, словно он вспоминал давно позабытый навык. Ощущение было чудесным. Возможно, Платон был прав, и познание на самом деле было припоминанием. И, возможно, когда-нибудь он сможет повторить то, что она ему показала.

– Боже, – написала она, – теперь я услышала. Кажется, они увеличили громкость в студии. Ведущий всё повторяет, что если кто-то соприкоснулся с «перемещающим веществом», то им нужно задержать дыхание до тех пор, пока в организме не накопится достаточно углекислого газа.

«Ну конечно», – подумал Анджей. Телепортация – должно быть, русские проводили исследования, чтобы покинуть Купол, чтобы повернуть вспять последние два десятилетия. Поэкспериментируйте с чем-то под названием «перемещающее вещество» в лаборатории, и несколько образцов наверняка всплывут в неожиданных местах.

Вены на руках женщины пульсировали.

– Мне страшно. Если я задержу дыхание, то могу потерять сознание. Я точно его потеряю, я уже чувствую.

Анджей покатал ручку между пальцев.

– Всё хорошо. Я рядом. Я протолкну тебя сквозь стену.

Забавно, он с самого начала сдерживался, стараясь экономить слова, но сейчас заметил, что обведение занимало не так много времени – или же они оба просто привыкли к тому, как разворачивался их странный разговор.

– Мне страшно.

– Не бойся. Всё будет хорошо, я о тебе позабочусь.

– Ты когда-нибудь мечтал о другой жизни?

Анджей не ответил. Он снова посмотрел в окно и написал:

– Расскажи мне о своём городе.

– Здесь всё ещё красиво. Теперь у нас вместо солнца органические лампы – жаль только, что они такие бледные. Но иногда сквозь дверь старой церкви вниз по улице пробивается свет. Думаю, у них ещё остались свечи, и свет такой же жёлтый и тёплый, каким я помню солнце.

Это мог быть его дом, его город, но за целую вселенную отсюда; чудо рождения – кто-то явился в этот мир по одну сторону занавеса, кто-то – по другую. Пространство не имело значения и повторяло само себя, пока из его складок не возникали похожие дома и церкви, а в них – то же одиночество, та же надежда, та же тоска.

– Задержи дыхание.

Когда её рука обмякла, он ещё секунду подержал её. Затем легонько толкнул.

* * *

Мужчина сидел в пустой комнате. Рядом с диваном стояла бежевая картонная коробка, наполовину скрытая тенями, тянувшимися по полу и стенам.

Зазвонил телефон.

– Привет, это снова я. Вечера здесь – это что-то! Джозефина свозила нас на ужин в австрийскую пивную, и, кажется, я съела больше, чем ем за месяц. Ты подумал насчёт Альп? Мы можем прилететь сюда в середине декабря. Если я забронирую комнаты завтра или послезавтра, мы ещё успеем. Сможем воспользоваться той скидкой.