Батийна

О, если бы судьба девушки всегда складывалась так, как этого желает каждая мать! Есть, правда, женщины, что находят свое счастье замужем. Но таких мало. У большинства другая судьба. Стоит девушке лишь уйти из-под родительского крова, заменить тебетей на женский платок, как она превращается в рабыню своего мужа, свекрови, свекра, в невольницу всей мужниной семьи. Она обязана прислуживать каждому, а старшим кланяться в пояс. В доме мужа она гнется от забот, словно лоза под тяжелым снегом. О, если бы только одни заботы! А сколько бедняжке приходится сносить побоев! По ее плечам извивается плеть, сапог мужа втаптывает ее в грязь, по ее рукам и голове свистит палка разгневанной свекрови. За молодой невесткой неотступно следит золовка и разносит о ней ворох сплетен. Жизнь со всеми тяготами валится на плечи молодой женщины, и пока она не пройдет через весь ад осуждений, она не имеет права на ребенка, на свое хозяйство.

Склоняя имя молодой женщины, злые языки суесловят и насчет ее родителей.

А муж дочери таких-то родителей супружеской жизнью перестал жить со своей женой! Забытая и покинутая, она ночует вместе с ягнятами на овечьем помете, — шепчет одна.

О, она непутевая! Знаю, знаю, — поддакивает другая. — Ее мать часто, бывало, бросал муж. Не умела вдеть нитку в иголку и зашить свой замызганный подол, вечно ходила в дырявом платке. Что мать, то и дочь. Никчемная женщина, какая она пара молодцу!

Татыгуль не раз слышала подобные сплетни. Сама держалась подальше от них и жалела молодых женщин, забитых нуждой и заботами.

— О боже, — вздыхала Татыгуль, — и зачем только ты создал на свет белый женщин?

Она жалела чужую сноху, проливала по ней слезы, молила бога, чтобы он смилостивился над ее Батийной, приходила на помощь женщинам, что стали «салбар».

Раньше Татыгуль радовалась, что Батийна сосватана в богатую семью. «Бог даст, дочь вырастет здоровой и пойдет замуж за богатого, — мечтала не раз мать, — будет самостоятельно хозяйничать в просторной юрте… Пойдут дети. Ее будет уважать и ценить весь род, и она станет зваться — байбиче».

Опьяненная сладостной мечтой о безоблачном будущем дочери, мать прижимала к себе свою Батийну, целовала ее в лоб и гладила косички. И от радости в эти минуты из ее переполненной груди капало молоко.

Но и солнце не всегда одинаково ярко светит. Шли годы, дочь росла. Заманчивая надежда улетучилась, словно пестрая бабочка. Приятные ожидания сменились страхом и горечью.

«Бедная доченька, — думала Татыгуль, — ты уже совсем взрослая. О боже, скажи, какую судьбу ты ей приготовил? А вдруг ее муж возьмет вторую жену? Или будет изменять ей? Что станется тогда с моей звездочкой? Проклятие свекрови, сплетни снохи и золовок…»

Голова Татыгуль идет кругом. Но она скрывает от дочери свое смятение, улыбается ей и учит уму-разуму:

— Старайся угодить свекрови, доченька. Вежливая, почтительная невестка нравится не только мужу, но и его родственникам. Она может распоряжаться всем достоянием мужа. Мы бедные люди. Но не хуже богатых знаем обычаи. Будь учтива. Делай людям добро. Добро помни, зло забывай. Доброе слово камень плавит; злое, едкое слово сердце травит. Пусть лишь умное слово сходит с твоего языка. Лучше промолчать, чем обидное слово сказать. Будь покорна. Покорное слово гнев укрощает. Слушай свекровь, пряди нитки, с золовкой дружи. Сплетни не слушай, будь чуткой во сне и быстрой в работе. Сонливая женщина часто краснеет, попадая впросак. Такую невестку могут возненавидеть свекровь и золовка. Что можно сделать днем, не оставляй на вечер, что можно сделать вечером, не откладывай до утра. — И снова Татыгуль внушала дочери, чтобы та не гнушалась любой работы.

Чем больше Татыгуль поучала дочь, тем сильнее сжималось ее сердце и печаль вызывала слезы. Это и понятно. Невеста уже выросла, а от сватов пока никаких вестей. Дурное предзнаменование. Адыке до сих пор не сказал, что невеста из рода саяк ему не нужна. Да он и не имеет права так сказать: сватал-то его покойный отец. Он обязан чтить прах отца. В таком случае ему уже давно следует прислать сватов, а с ними — и часть калыма. Ведь он должен хоть словом обмолвиться об узах сватовства. Так повелось пспокон веку. Отец жениха первым должен приехать к невесте и склониться перед сватом. Но Адыке пока не был у Казака.

Много раз небо пересекли журавли и белые лебеди. Адыке между тем упорно молчал, будто сгинул со света. Не приезжал полюбоваться невесткой. Дошлп слухи, что сват Адыке очень зол на Казака: не приехал охотник вопить причитания на похоронах свахи Сейилкан. «Я ему припомню это, — грозился Адыке, — вот встречусь с ним в темном месте и заставлю его, жалкого куда, узнать, кто я!»

Когда Сейилкан, мать Абдырахмана, ушла из этого мира, Адыке не очень горевал: женщина для него все равно что своя плетка. За пятьсот овец и девять голов крупного скота он взял себе в жены молоденькую девушку. Недолго пустовала постель Сейилкан.

Эта весть ожесточила сердце Казака: ишь, на свою женитьбу сколько скота не пожалел, а за споху и паршивой овцы не дал.