Базар житейской суеты. Часть 1

Въ этотъ вечеръ, въ малиновой комнат второго этажа, гд стояла постель на высокихъ столбахъ, завшенная со всхъ сторонъ розовымъ ситцомъ съ индійскими узорами, мистриссъ Седли, въ частной аудіенціи, сообщила своему супругу нсколько замчаній относительно его жестокого обращенія съ сыномъ.

— Право, мой другъ, вдь это безчеловчно съ твоей стороны, сказала мистриссъ Седли, что за удовольствіе находишь ты мучить молодого человка?

— Послушай, моя милая, возразилъ супругъ въ защиту своего поведенія, Джой мелоченъ до крайности, и тщеславенъ гораздо боле, чмъ ты была тщеславна въ свое время, а это слишкомъ много! Ну, это совсмъ другая статья; теб простительно было лтъ за тридцать назадъ, въ тысяча-семьсотъ-восьмидесятомъ, напримръ, ты имла нкоторое право. Я и не спорилъ, потому-что это была въ порядк вещей; но я терпть не могу этой суетности, этого приторного жеманства, которое на-бду замчаю въ своемъ сын. Это, вдь, изъ рукъ вонъ, мой другъ: дтина только и думаетъ о себ, воображая, что онъ первый красавецъ въ мір. Мы еще наживемъ съ нимъ бездну хлопотъ; помяни мое слово. Вотъ теперь волочится за нимъ подруга Эмми, прехитрая двчонка; сколько я вижу; не она, такъ другая, а ужь онъ непремнно попадетъ въ просакъ. Этому человку суждено быть жертвой какой-нибудь кокетки: это для меня ясно какъ день. Еще надобно благодарить судьбу, что до сихъ поръ онъ не вывезъ къ намъ изъ Индіи какую-нибудь чорную невстку; но будь уврена, мой другъ, его непремнно подцпитъ первая кокетка, которой вздумается обратить на него свое вниманіе.

— Въ такомъ случа, завтра же мы отправимъ на мсто эту двушку, сказала мистриссъ Седли взволнованнымъ тономъ. Было ясно, что опасенія супруга казались ей довольно основательными.

— Зачмъ же, мой другъ? Не она, такъ другая, это совершенно все-равно. У Ребекки, по крайней мр, блое лицо, и этимъ надобно дорожить. По мн, впрочемъ, все-равно, на комъ бы онъ не женился. Пусть хлопочетъ о себ самъ.

Голоса супруговъ постепенно смолкли, и смнились весьма не гармоническимъ храпомъ. Былъ часъ за полночь, какъ возвстилъ объ этомъ уличный ночной сторожъ; домъ негоціанта Джона Седли на Россель-Сквер погрузился въ глубокій сонъ.

Утро вечера мудрене, и поутру добрая мистриссъ Седли совершенно выбросила изъ своей головы грозныя мысли въ отношеніи къ миссъ Шарпъ. Материнская ревность, очень естественная и даже похвальная въ извстныхъ случаяхъ, уступила на этотъ разъ свое мсто тихой и нжной привязанности, которую невольно внушила къ себ почтительная двушка; одаренная такими блистательными талантами. Немедленно отправили просьбу къ сэру Питту Кроли, и въ тотъ же день получили вожделнную отсрочку для миссъ Ребекки Шарпъ.

Все, казалось, содйствовало къ благополучію молодой двушки, и самыя стихіи природы, повидимому, работали съ нею за одно, хотя Ребекка думала сперва, что он вооружаются противъ нея. Громъ и молнія какъ нарочно разразились въ тотъ самый вечеръ, когда молодые люди должны были отправиться въ воксалъ. Стариковъ не было дома: они обдали въ этотъ день у богатого негоціанта въ Гайбери-Борн. Moлодые люди, отложивъ поздку въ воксалъ, остались дома, и съ ними былъ теперь мистеръ Джорджъ Осборнъ, явившійся по приглашенію на Россель-Скверъ. Мистеръ Осборнъ, казалось, радъ былъ счастливому обороту дла, избавившему его отъ необходимости любезничать въ душномъ воксал. Онъ и Джозефъ Седли, засдая посл обда въ столовой, tкte-`a-tкte, выпили значительную порцію портвейна, при чемъ веселый Джой расказалъ множество забавныхъ анекдотовъ изъ индійской жизни, потому-что, какъ мы замтили, былъ онъ чрезвычайно разговорчивъ въ обществ мужчинъ. Затмъ, миссъ Амелія Седли хозяйничала въ гостиной; вс были веселы и довольны, и вс единогласно объявили, что громъ и молнія оказали имъ на этотъ разъ чрезвычайно важную услугу.

Джорджъ Осборнъ, крестникъ старика Седли, былъ почти членомъ семейства въ его дом. Въ своемъ дтств онъ и жилъ на Россель-Сквер. Младенцомъ шести недль, онъ получилъ въ подарокъ отъ Джона Седли серебряную чашку, и потомъ еще черезъ шесть недль Джонъ Седли подарилъ ему коралловую погремушку съ бубенчиками и золотыми колокольчиками. Въ первые лта юности, маленькій Джорджъ прізжалъ на святки и каникулы гостить къ своему крестному отцу, и онъ очень хорошо помнилъ, какъ въ этотъ періодъ времени, однажды, при возвращеніи въ школу, Джозефъ Седли отколотилъ его за какую-то проказу: ему было тогда десять лтъ, и Джозефъ казался передъ нимъ огромнымъ дтиной. Словомъ, Джорджъ Осборнъ былъ домашнимъ человкомъ въ этомъ почтенномъ семейств въ Россель-Сквер.

— Помнишь ли, Седли, сказалъ мистеръ Осборнъ, какъ ты окрысился на меня однажды, когда я отрзалъ кисточки отъ твоихъ гессенскихъ сапоговъ? И, Боже мой, какъ плакала тогда малютка Амелія, упрашивая на колняхъ своего буяна-братца пощадить маленького Джорджа.

Джой совершенно помнилъ это характеристическое обстоятельство; но притворился, будто совсмъ забылъ.